Она была тут, на месте, и за несколько недель благодаря умелому уходу и правильной кормежке постепенно расцвела в ту собаку, какой была когда-то. Угловатость и втянутые бока исчезли, чему несомненно помогли годы должной заботы, в свое время создавшие крепкий склад. Снова пышная шерсть переливала из черни в белизну, красивая на заглядение! Осталось только легкое прихрамывание — память о пуле, задевшей бедро. Мышцу стянуло, и, сколько Сэм Керраклаф ни старался, сколько ни колдовал, он со всеми своими секретами никак не мог окончательно это исцелить.
Все же он исправил и этот изъян — он массировал собаке больное бедро и втирал в него всякие мази, покуда прихрамывание не стало совсем легким: только опытный собаковод приметил бы, что собака чуть-чуть припадает на ту ногу при медленной ходьбе. В глазах хоть какого любителя, кроме самого опытного собаковода, Лесси была бы прекраснейшим созданием природы — безукоризненной колли.
И каждый будний день, без пяти четыре, лавочники Гринол-Бриджа выглядывали, как бывало, на улицу, видели горделиво идущую по тротуару собаку и приговаривали: «Можно ставить по ней часы». И всегда несколькими минутами позже Джо Керраклаф выбегал из школы и здоровался со своей собакой, и они счастливые вместе шли домой.
Все же, когда Джо пообещал герцогу, что собака всегда будет ждать его у школы, он и тут оказался не прав. Потому что настала пора, когда Лесси больше не показывалась у школьных ворот. Но, как ни странно, мальчика, по-видимому, это не тревожило. Он, казалось, когда шел домой один, был совершенно счастлив каким-то тайным счастьем.
В один из таких дней, когда он шел, посвистывая, по усыпанной гравием дорожке в имении герцога, он вновь увидел ту девочку.
Джо почему-то стало ее жалко. Она не выглядела плотненькой и крепкокостой, как обычно выглядели девочки в поселке.
— Здравствуйте! — сказал он.
— Здравствуйте! — ответила она.
Больше как будто нечего было добавить, но он все стоял.
— Я была в отъезде, в школе, — сказала она.
— Вот как?
— Да. А сейчас у нас каникулы.
Он думал, взвешивая ее слова.
— У нас каникулы начнутся только на той неделе, — объявил он.
Опять они оба помолчали, потом она сказала:
— Как Лесси?
Джо заулыбался радостной своей улыбкой. Он поглядел вокруг, как будто проверяя, не подслушивает ли кто.
— Вы можете зайти и посмотреть, — сказал он, как бы оказывая особую милость.
Он пошел впереди по дорожке и привел Присциллу к домику, где вдоль белого забора росли высокие мальвы всех цветов. Он открыл дверь.
— Мама, — сказал он, — я хочу ей показать.