- От всего отрекусь, от отца, от матери, но не отрекусь от Иисуса Христа, - сказала она.
Иван Филиппович изумленно смотрел на нее - и жалость и боль были в его лице.
- А разве я пришел сейчас уговаривать тебя отречься от Христа? спросил он. - Нет Всему свое время. Скажи мне только одно: ты хочешь выходить за этого человека, которого тебе подсовывают сектанты? Ну, хочешь?
Ксения молчала.
- Так не губи себя, не дай обмануть себя, Ксеня. Подожди хоть до весны, а там... там видно будет.
Он сел и вдруг, сжав ладонями виски, сказал с отчаянием уже не Ксении, а самому себе:
- Нет, если это случится, я себе никогда не прощу... Чем же тут люди занимались, как спать спокойно могли?! Некогда нам, дела: успеется, потом... А что теперь-то делать? Да подними ты голову, Ксения! воскликнул он.
Она вздрогнула, отвернулась.
Во дворе скрипнула калитка, кто-то крикнул:
- Есть хозяева?
Иван Филиппович вышел в сени.
- Здрасте, - раздался радостный мальчишеский голос, - я знаю вас, вы председатель.
- Не ошибся, - ответил Иван Филиппович. - А вот я тебя, прости, не упомню.
- А я из райкома комсомола, Пыртиков. Новый инструктор. Что это за дело у вас тут с сектантами? Ченцов прямо панику поднял. Здесь она, сектантка-то эта?
- Ты бы поосторожнее, деловой человек, - сердитым шепотом проговорил Иван Филиппович. - Там она. Ксения ее зовут.
Ксения увидела широколицего крепыша с желтым пушком на щеках, с озабоченными глазами и решительными движениями.
- Здравствуй, - сказал он, - это ты и есть? Рассказывай, что случилось. Ченцов говорит, сектанты тебя прижали, силком хотят замуж выдать... Это же черт-те знает что - дикость! Не бойся, обязательно защитим. Били они тебя, значит?
- Никто ее не бил, - хмурясь, проговорил Иван Филиппович.
- Не били? - почти разочарованно переспросил Пыртиков. - Ну ладно, к этому еще вернемся. А ты мне вот что скажи: у вас в колхозе неделю назад была лекция на антирелигиозную тему. Ты ходила? Я узнавал - не было тебя. И на танцы ты не ходишь, в кино, говорят, тоже. Книг не читаешь. В Москву на экскурсию тебя посылали - не поехала. Это, знаешь, никуда не годится. Ты сама сознательно отворачиваешься от жизни. Работаешь, правда, говорят, хорошо. Хорошо она работает, Иван Филиппович?
- Слушай, может, ты в другой раз зайдешь, а? - Иван Филиппович побагровел, сжал кулаки.
- А что такое? - Пыртиков изумленно огляделся.
- Господи, ну что вам всем надо от меня, что? - с отчаянием сказала Ксения. - Уходите, надоели мне все...
- Ты знаешь, ты держи себя в рамках... - начал было Пыртиков, но Иван Филиппович сжал его руку: