- Чего тебе, голубок? - спросил он. - Не беспокой ее...
Алексей молча отстранил его. Ксения закрыла голову руками, зашептала:
- Не подходи, не подходи...
- В чем же я виноват перед тобой, Ксюша? Встань!
- Изыди, сатана! - закричал Василий Тимофеевич. Он вертелся вокруг Алексея, а подойти боялся. - Берегись, сестра, дьявол тебя испытывает!
- Идем отсюда, Ксеня, - говорил Алексей, - слышишь, заклинаю тебя любовью нашей.
- Не любит она тебя, не любит! - кричал Василий Тимофеевич. - Сгинь, сатана, будь ты проклят, антихрист! Скажи ему, сестра, скажи...
Ксения подняла голову, она ничего не видела сейчас - ни Василия Тимофеевича, ни Алексея, холодный туман стоял перед глазами.
- Ты антихрист, - сказала она, - я просила тебя: "Ищи бога", - а ты и меня хотел искусить. Я отрекаюсь от тебя, а от Христа не отрекусь...
- С ума сошла! - закричал Алексей. - У-у, черт старый, сморчок, гнида! Я знаю, кто ты! Это твоя работа! Сердца у тебя нет, кровопиец...
- Не ори, чего орешь? - осмелев, спокойно сказал Василий Тимофеевич. - Проваливай отсюда...
"Господи, что я наделала!" - с ужасом подумала Ксения.
Утром приехал Михаил. Он вымок под дождем, кашлял, дрожал и все время старался отлепить со лба и глаз мокрые волосы, но они будто приклеились.
Ксения только что проснулась, она лежала на кровати, смотрела на Михаила без страха, без отвращения, с одним лишь любопытством. Он перехватил ее взгляд, губы его дрогнули, еще более несчастным стало лицо. Он подошел к ней, проговорил:
- Сестра, прости! - и заплакал.
- Уйди, дай одеться мне, - сказала Ксения.
Всхлипывая, Михаил покорно побрел в сени.
Когда Ксения вышла поздороваться со всеми, Василий Тимофеевич растроганно обнял ее, поцеловал в лоб и поздравил с приездом Михаила. Он и Михаила поцеловал, а потом, соединив их руки, сказал:
- Ну, поцелуйтесь же на радостях, дети мои, и пусть мир и любовь согласно живут между вами!
Дикими глазами взглянула Ксения на Михаила и будто остолбенела. Он осторожно, почти виновато прикоснулся холодными губами к ее губам.
Весь день шел дождь. Он глухо ворчал за окнами, бился в стекла. Ветер прижимал к земле тяжелые тучи. В избе стояла полутьма, пахло мокрой одеждой и портянками. Умиротворенная радость была написана на лицах сектантов, разговаривали они шепотом, двигались медленно, торжественно и улыбались друг другу многозначительно, ласково. Приехал из города брат Федор. Усталый, мокрый, он ввалился в сени, долго отряхивался от дождя, смотрел на всех недобрыми глазами, но в конце концов и его коснулось общее праздничное настроение, и он тоже обмяк. Закинув за спину руку, почесав горб, он подозвал Ксению и вытащил из кармана влажный кулек со слипшимися медовыми пряниками.