– Где бы я ни был, я тотчас же предстану перед королем, ваша светлость!
– Очень хорошо, больше от вас ничего и не требуется.
– А я со своей стороны, – добавил Франциск II, – благодарю вас за это обещание и постараюсь, чтобы вы о нем не пожалели.
– И помните, – заметила Мария Стюарт, – что в наших глазах вы будете таким другом, от которого ничего не скрывают и которому ни в чем не отказывают.
Растроганный Габриэль низко поклонился и почтительно прикоснулся губами к руке, которую ему протянула королева.
Потом он пожал руку герцогу и после милостивого кивка короля удалился.
Дома Габриэль застал у себя адмирала Колиньи. Он пришел проведать своего сен-кантенского соратника, и, когда Алоиза сообщила ему, что ее хозяина утром препроводили в Лувр, Колиньи решил дождаться его возвращения, чтобы успокоить и кормилицу, а заодно и самого себя.
Увидев Габриэля, он обрадовался и принялся расспрашивать обо всем случившемся.
Габриэль, опустив подробности, сказал только, что после его разъяснения обстоятельств горестной кончины Генриха II его отпустили с миром.
– Иначе и быть не могло! – заметил адмирал. – Все благородное сословие Франции восстало бы против нелепого подозрения, которое запятнало бы достойнейшего его представителя.
– Не будем говорить об этом, – нахмурился Габриэль. – Я рад вас видеть, адмирал. Должен сказать, что ваши речи, рассуждения мэтра Парэ, писания и мои собственные размышления убедили меня в правоте вашего дела. Итак, я с вами!
– Добрая и весьма своевременная весть! – одобрительно подхватил адмирал.
– Но в то же время я думаю, что в ваших же интересах держать мое обращение в тайне. Только что герцог де Гиз говорил мне, что лучше избегать всякого шума вокруг моего имени. Тем более что эта отсрочка совпадает с новыми обязанностями, которые мне предстоят.
– Но как бы мы гордились, если бы открыто признали вас своим!
– И все-таки от этого – хотя бы на время – следует отказаться. Я могу только поклясться вам, что считаю себя одним из ваших братьев по духу.
– Прекрасно! Позвольте мне оповестить вождей движения о блестящей победе наших идей.
– Не возражаю, – отозвался Габриэль.
– Принц Конде, Ла Реноди, барон де Кастельно уже знают о вас, и все воздают должное вашей доблести, – заявил адмирал. – Еще до того, как вы окончательно примкнули к нам, мы видели в вас союзника исключительных достоинств и нерушимой честности. Потому-то мы и постановили не держать ничего в тайне от вас. Вы будете наравне со всеми руководителями посвящены во все наши планы. При этом вы совершенно свободны, связаны только мы…