Лишь на следующий день, 16 августа, Габриэль прибыл в Сен-Кантен. У городских ворот он увидел поджидавшего его Жана Пекуа.
– Вот и вы, господин граф! – обрадовался ткач. – Я так и думал, что вы приедете. Жаль только, что опоздали. Жаль!
– Опоздал?.. Но почему? – встревожился Габриэль.
– Да разве госпожа де Кастро не звала вас приехать пятнадцатого?
– Звала, но она отнюдь не настаивала именно на этом числе и совсем не сообщила, для чего я ей нужен.
– Так вот, господин граф, – объявил Жан Пекуа, – именно вчера, пятнадцатого августа, госпожа де Кастро постриглась в монахини.
У побледневшего Габриэля вырвался болезненный стон.
– Да, и если бы вы поспели вовремя, – продолжал Жан Пекуа, – вы бы как раз и помешали тому, что произошло.
– Нет, – еще больше помрачнел Габриэль, – я бы не смог это сделать, я бы сам не захотел помешать этому. Очевидно, само провидение задержало меня в Кале! Если бы я был здесь, то она, вручая себя богу, страдала бы от моего присутствия еще сильнее, чем от полного одиночества в эту торжественную минуту.
– Ну, одинокой-то она все-таки не была, – заметил Жан Пекуа.
– Конечно, – согласился Габриэль, – с нею были вы, Бабетта, ее друзья…
– Не только мы, – перебил его Жан Пекуа, – при ней находилась также и ее матушка.
– Что? Госпожа де Пуатье? – вскричал Габриэль.
– Да, господин граф, госпожа де Пуатье, она самая… Получив письмо от дочери, она поспешила сюда и уже вчера присутствовала при обряде… Она, наверно, и сейчас с новопостриженной.
Габриэль остолбенел от ужаса.
– Почему же она позвала к себе эту женщину?
– Но, ваша милость, ведь эта женщина – как-никак ее мать…
– Какая ерунда! – разъярился Габриэль. – Теперь я вижу, что мне действительно надо было быть здесь! Госпожа де Пуатье явилась сюда явно не для доброго дела! Я иду в бенедиктинский монастырь. Мне нужно во что бы то ни стало видеть госпожу де Кастро. Думается, что и она нуждается во мне! Идемте скорей!