– Вы?
– Конечно. Пока принцесса была на английской земле, я молчал, но теперь, когда она вступила на землю Франции, когда мы приняли ее от имени принца, при первом же оскорблении, которое вы в порыве вашей необычайной привязанности нанесете королевскому дому Франции, мне придется принять одну из двух мер: либо я при всех громко расскажу о вашем безумии, и вас с позором отошлют в Англию, либо, если это вам будет приятнее, я при всех всажу вам кинжал в грудь. И вторая мера мне кажется более подходящей: я думаю, что изберу именно ее.
Бекингэм стал белее кружев своего воротника.
– Виконт де Бражелон, – спросил он, – это речь дворянина?
– Да, герцог, только этот дворянин говорит с сумасшедшим. Излечитесь, милорд, и он будет говорить с вами иначе.
– О, виконт де Бражелон, – прошептал герцог сдавленным голосом, поднося руку к горлу, – вы видите, я умираю.
– Если бы это случилось сейчас, герцог, – с неизменным хладнокровием заметил Рауль, – я поистине счел бы вашу смерть великим счастьем. Это событие предотвратило бы всякие дурные толки о вас и об августейших особах, которых так ужасно компрометирует ваша преданность.
– Да, вы правы, вы правы, – растерялся молодой англичанин. – Да, да, умереть… Лучше умереть, чем так страдать.
И он поднес руку к изящному кинжалу с рукояткой, осыпанной драгоценными камнями.
Рауль отвел его руку.
– Берегитесь, герцог, – сказал он. – Если вы не убьете себя, ваш поступок будет смешон. Если убьете, вы забрызгаете кровью подвенечный наряд английской принцессы.
Бекингэм задыхался. Его губы дрожали, щеки пылали, глаза блуждали, точно в бреду.
Вдруг он проговорил:
– Виконт, я не встречал более благородного человека, чем вы. Вы достойный сын самого совершенного из дворян. Оставайтесь в ваших палатках!
И он бросился на шею Раулю.
Все присутствующие, видевшие злобу одного из собеседников и твердость другого, были изумлены таким исходом и принялись шумно аплодировать. Раздались приветственные возгласы.
Де Гиш тоже обнял Бекингэма, правда, не очень охотно. Это послужило сигналом. Англичане и французы, до этой минуты смотревшие друг на друга с неприязнью, стали обниматься, как братья.
Тем временем показался кортеж принцессы. Если бы не Бражелон, королеву с дочерью встретили бы два войска, вступившие в бой, и цветы, забрызганные кровью.
При виде развевающихся знамен все успокоились.