«Вот сука ромейская, – подумал Сергей. – Раз Фистул не боец, так и хрен с ним. Сожжет руку раскаленной чуркой – ему же хуже».
– Это, ромей, не христианский обычай, а ваш, ромейский! – рявкнул Сергей. – Хотя если ты сам захочешь держать железо за своего слугу…
– Мне сие не по сану! – поспешно возразил Филарет. – Я – монах. Мне в тяжбе участвовать – грех!
– Тогда что ты делаешь здесь? – спросил Сергей. – Или это не твоя тяжба?
– Я здесь всего лишь свидетель, – смиренным голосом произнес Филарет. – Скромный слуга Господа.
– Тогда закрой рот! – прорычал Сергей.
Не выносил он Филарета. Потому что слыхал: к истории со Сладиным монашеством этот ромейский поп руку приложил. А после, когда выяснилось, что никаких пожертвований не ожидается, изрядное недовольство высказывал.
– Пес ты брехливый, а не свидетель! Не было тебя там. Пора истинных видаков опросить. Ну-ка…
– Погоди, боярин! – поспешно вмешался Блуд. – Не ты здесь распоряжаешься, а князь киевский! Уйми нрав свой, а не то…
– А не то – что? – Сергей стремительно обернулся к боярину.
Блуду некстати вспомнилось: говорили, этот самый воевода голыми руками берсерков убивал. И великого мастера меча патрикия Калокира в шутейном бою деревянным мечом едва ли не до смерти забил.
Правда, еще говорили: болел воевода тяжко и прежней живости в нем нет.
Насчет живости сказать трудно, а вот нрав буйный – остался.
Блуд готов был спорить с боярином Серегеем – в княжьей горнице. Но не здесь, на площади Подольского рынка, на глазах у киевского люда, который Серегея любит, сына его спасителем Киева почитает, а самого Блуда мнит сборщиком княжьих оброков, то есть мытарем позорным. А тут еще Филарет, дурак, со своими ромейскими обычаями вылез.
«Сам вылез, пускай сам и расхлебывает!» – решил Блуд.
– Да, нехорошо получается, – будто извиняясь, ответил Блуд Серегею. – Получается – заместо князя ты себя ставишь, боярин. А князь-то – вот он! – и указал на Ярополка.
А Ярополк молчал. Он уже успел пожалеть, что затеял этот суд. Вот и дружина на него теперь неодобрительно поглядывает. И понятно, почему.
Свенельд тронул Ярополка за плечо, произнес негромко, но все услышали:
– Прав воевода Серегей. Давай, княже, видаков послушаем.
Видаков слушали долго. Однако все они в один голос твердили: напал ромей без повода. За меч схватился. Зарубить хотел. Видаки те – булгарской церкви прихожане. Ясно, на чьей они стороне.
Однако, когда позвали тех ромейских стражей, что с Фистулом были, те, нехотя, но вынуждены были признать: Фистул виноват. В оправдание ему одно лишь сказать можно: не знал он, на кого руку поднимал.