Распутин был хлыст, по-видимому, малеванского толка. - Таково заключение, к которому мы приходим на основании ряда сопоставлений характерных черт его жизни и учения с таковыми же у хлыстовских "пророков", именовавшихся, как и Распутин, "божьими людьми".
Если бы бывш. императрица Александра Федоровна была более просвещенной в истории русского мистического сектантства, она, конечно, скоро сорвала бы мифологическую маску со своего учителя и, имея пред собой пример Радаева и прочих религиозных эротоманов, не считала бы клеветой обвинение Распутина (устами В. И. Гурко и других) в принадлежности к хлыстовской секте.
Если б вообще при дворе не чурались "бонтонно" таких "неприличных" книг, как "Половая психопатия" Краффт-Эбинга и "Половой вопрос" проф. Авг. Фореля, быть может Распутина и на порог дворца не пустили бы, а пустив, раскусили бы и с позором выгнали бы. Но в Царском Селе, к сожалению для дома Романовых, читали больше "священное писание", чем книги научного содержания, и наука жестоко отомстила "высоким" невеждам за пренебрежение к своим мудрым дарам.
У того же Авг. Фореля Николай и Александра Романовы могли бы легко убедиться из многих примеров, что Распутин далеко не новое явление, что история происхождения подобных "пророков" почти буквально порой повторяется 170 и что прославленный "отец Григорий" отличался от своих предшественников лишь сочетанием с "одержимостью" того здравого у него "мужицкого" смысла, которое дало ему возможность "обворожить" Романовых и, ценою их позора, занять в истории России страницу, какой, при всем желании, не найти в истории других государств.
В самом деле!
В том же 1906 году, когда Распутин появился на Романовском "горизонте", в одной из местностей Венгрии рабочий, душевнобольной и помешанный на религиозных представлениях, но вместе с тем и сексуально-извращенный, имел "откровение" и повел за собой большое число женщин. Эта новая община должна была совершенно оголяться и т. п. 171. "Однако, - сообщает Форель, приведший данный случай во II томе своего капитального труда, - история эта скоро раскрылась и таким образом была пресечена в корне". - "Я лично наблюдал в кантоне Цюриха, - говорит тот же ученый двумя страницами дальше, последовательниц секты пастора Целлера в Меннедорфе. Пастор этот олицетворяет собою род пророка, берущего на себя излечение больных и силящегося подражать Христу и Иоанну Крестителю. Благоприятные случаи действительного исцеления, легко объясняемые внушением, он, однако, ставит в связь с чудом. Истерические женщины массою окружали этого пророка, при чем личность, его, как таковая, и заключала для них главные мотивы обаяния. Бывшие у меня на лечении в больнице некоторые из его поклонниц в восторженных отзывах о нем исходили исключительно из плотских побуждений. Приходится вообще сделать вывод, - заключает Форель, что отречение человека от своей природы и стремление к чистой святости нередко дают в результате одну только грубую чувственность, хотя и прикрывающуюся возвышенными фразами" 172.