Николай был, был весьма бледен; казалось, белый, белый, белый снежный покров наложил свой отсвет на его покатый лоб; выбритые, словно бы втянутые щеки отливали синевой, особой синевой, холодной, морозной. Гвардейский мундир, руки по швам, голова непокрыта, ветер треплет волосы, холодно… ему?
Ему – холодно…
Когда гренадеры остановились, близко, всего-то шагах в двадцати, он хотел спуститься к ним, даже мускулы на ногах напряглись, и горло сжалось, хотел скомандовать, хотел поблагодарить, хотел…
Но – застыл, застыл на месте, будто от мороза, а в лицо ударили: нерешительность, растерянность, непонятность, невнятица – страх вспрыгнул на плечи: упасть, упасть, упасть!! – в снег, зарыться, раствориться навсегда, навсегда, навсегда исчезнуть.
Но – нельзя, замереть и раствориться нельзя, и ловя прыгающими белыми губами воздух, крикнул:
– Куда – братцы?!
И срывающийся, скачущий крик его уткнулся – в:
– Куда… братцы…
От этого сдавленного голоса, от этого скачущего крика солдатам неожиданно делается весело, смешно, отчаянно смешно. И они выкрикивают в ответ – нестройно, вразнобой:
– К…
– К… Московцам!..
А молоденький, белесый, впереди – делая свирепое лицо:
– Ура – Константин!
И остальные подхватывают:
– Ур-ра-ра-а – Константин!!.
А поручик, с саблею, высокий, молодой – молчит, и лицо его делается таким же застывшим и бледным, как у Николая, и взгляды их сталкиваются.
Медленно-медленно – живущая отдельно – поднимается рука, тот же сдавленный голос:
– Тогда…
…вам…
…туда…
И рука повернула влево, и палец уткнулся в – чернеющие ряды Московского полка.
Долго тянется мгновение.
Повернут ли?
Уйдут?
Останутся?
Некоторые – в задних рядах – повернули, готовы бежать, но поручик, поручик молчащий остался, не повернул, и другие с ним, шаг, другой – к ступеням, по ступеням, сабля в руке выше, выше, легче, легче, легчает сабля, взлетает, летит – вверх – холодные губы, голос – ледяной:
– Ваше вели…
Запнулся, губы задрожали:
– Высо…
Запнулся.
Не величество, не высочество, не царь, не царевич – кто?
„На золотом крыльце сидели… царь, царевич… король, королевич… кто… ты… такой…“
Снова сабля потяжелела, снова слова разорваны:
– Следуйте…
Следовать?
Ему?
Куда?
– …За нами!..
Свита, свита где, где солдаты, где Сухозанет с артиллерией, где Милорадович с гвардией, где? – он один, один на крыльце, за спиной – что? – за спиной дворец, пустой дворец, пустой, пустой, пустой…
Пустое.
Все пустое.
Все – пустое…
Гренадеры сомкнулись вокруг него, солнце, на миг выглянувшее из-за туч, ослепительно сверкнуло на штыках, и он пошел – медленно – через всю площадь – через белую площадь – к черному каре…»