– Я имею к вам маленькое поручение.
Синтянина поглядела на него и спросила:
– Какое?
– У меня есть к вам письмо.
– От кого?
– От того, от кого вы теперь всего менее можете этого ожидать.
Александра Ивановна посмотрела на него и проговорила:
– Вероятно, от моего покойного мужа?
– Да, вы отгадали, он отдал мне это письмо за пять дней до своей смерти и взял с меня слово передать его вам лично в девятый день по его смерти. Вот это письмо.
И он подал вдове конверт, на котором было написано ее имя, с припиской: «прошу распечатать и прочесть немедленно».
«Прошу распечатать и прочесть немедленно», – повторила генеральша и, спокойно сломав печать, пробежала несколько строк и тотчас же сжала листок в руке и покраснела.
– Вы меня извините, я с вами теперь на часочек прощусь, – попросил, не желая ее стеснять, Подозеров.
Вдова кусала губы и краснея продолжала молчать.
– Прощайте, – повторил Подозеров, подавая ей руку.
Но Александра Ивановна тихо отвела от себя эту руку и, затрудняясь, проговорила:
– Постойте, пожалуйста… вам нельзя уходить… Здесь есть очень странный каприз…
– Что такое?
Смущение генеральши на минуту еще усилилось, но потом внезапно как бы сразу ее оставило; она развернула смятый листок и, тщательно положив его снова в конверт, проговорила:
– Возьмите это письмо.
Подозеров взял.
– Теперь прочитайте его.
Он вынул листок, прочел его глазами, и смущение, овладевшее несколько минут пред тем Александрой Ивановной, теперь овладело им.
– Что же, – начал он после паузы, – я должен исполнить то, что здесь сказано.
– Да.
– Вы позволяете?
– Я не имею права запретить.
– Я читаю.
И он прочитал вслух:
«Сознавая, сколь я всегда был недостоин прекрасной и доброй жены моей и опасаясь, чтоб она после моей смерти, по своей скромности и по скромности человека, ею любимого и ее любящего, не оставалась вдовой, я из гроба прошу ее, не соблюдая долгого траура, выйти замуж за Андрея Ивановича Подозерова. Чем скорее ими будет это сделано, тем скорее я буду утешен за могилой и успокоен, что я не всю ее жизнь погубил и что она будет еще хоть сколько-нибудь счастлива прежде, чем мы встретимся там, где нет ни жен, ни мужей, и где я хочу быть прощен от нее во всем., что сделал ей злого.
Если жена моя, прочтя эти строки, увидит, что я ошибался и что она никогда не любила того, о ком я говорю, то она должна поправить мою ошибку, предав это письмо сожжению; но если я разгадал ее сердце, то да не оскорбит она меня неискренностию и передаст это письмо тому, кто его ей вручил. Такова моя воля, которую я завещаю исполнить».