– Другие! – говорит. – Да… вот то-то и есть… Еще и другие есть!
Развела руки, и опять задумалась, и стала сама к себе втишь приговаривать:
– Ox, ox-ox-ox!.. Одни да и другие есть… да и много их… Вот и горюшко! А чту сделать-то?
А солдатка, не долго думая, отвечает ей:
– А ты не знаешь, баунька, чту сделать?
– Не знаю, касатынька.
– Вот то-то и оно.
– А ты разве знаешь что-нибудь?
– Я знаю.
– Так ты скажи.
Солдатка задумалась, слов у нее не находилось для выражения того, чту она придумала.
И старушка молчит.
Тягостно-тягостно стало в темной избе, как будто сатана взошел.
Старушка вздохнула и сказала:
– Встань-ка, касатка, подойди к печке, вздуй огня.
А племянница ей грубо ответила:
– А на что тебе огонь – вовсе не надобно.
– Как же не надобно… темно совсем.
– Ну так что ж, что темно?.. Нонче… все без огня… Ложися спать, баунька!
– Да зачем же так… впотьмах… Надо стать богу помолиться.
– Ну и помолись, баунька.
Та не поняла или не расслышала и переспросила:
– Что, матушка?
– Помолись, говорю, баунька.
– Да что ты меня торопишь – придет час, так и помолюсь.
– Нет, баунька, час уж пришел – скорей молись.
– Да что ты пристала!.. Я стану ложиться спать – помолюсь… Ступай-ка домой, а ко мне девку ночевать посылай, мы с нею станем ложиться спать и помолимся.
Тогда солдатка видит, что бабушка бестолкова, и потому ей еще менее причины оставаться в живых, и сказала ей начистоту:
– Нет, ты к себе мою девку не жди, она не придет.
– Отчего не придет?
– А оттого, баунька, что к тебе твой конец пришел. Если не хочешь молиться – так и так будь тебе легкая смёртушка.
Старуха стала приподниматься и спросила:
– Что?..
– Прощай, баунька! – Солдатка всхлипнула, обняла старуху, поцеловала ее и сказала:
– Теперь помирай!
– Что ты это… я не хочу! – и старушка бессильно замахала руками.
– Нет уж все одно… помирай!
И с этими словами солдатка опрокинула «бауньку» на ее же кроватку, накрыла ей лицо подушкою да надавила своей грудью полегонечку, но потом сама вдруг громко вскрикнула и начала тискать старуху без милосердия, а руками ее за руки держала, «чтобы трепетания не было».
(Так это все с большою подробностью сама солдатка рассказала при следствии.)
«Баунька» после этого почила скоро, а убийцею сейчас же был сделан в имуществе убитой самый внимательный розыск; но «всех денег» у богачихи в шерстяном пагленке в коробье найдено полтора рубля, и больше ничего у этой богачихи не было.
В этом и заключались ее «все деньги», о которых она с обстоятельностью рассуждала за пару минут до определенной ей «легкой смёртушки».
Но смёртушка бауньки, как ни старалась ее облегчить добрая племянница, – все-таки, видно, трудновата пришлась ей.