Меня приглашали редко. «Дикий какой-то». И еще реже я был свободен для гуляний из-за учебы или работы. И все же раз сошлось. Меня позвали на празднование Нового года. В соседнюю по общежитию комнату. Время у меня было свободное, а мои соседи по комнате сбежали домой. Не одному же Новый год встречать.
Вместе с другими ребятами я ходил по магазинам. Закупали продукты, выпивку. Потом стаскивали мебель из других комнат. И из моей все стулья и столы вынесли. Не из-за них ли меня пригласили? Неважно.
Народу было много. Не только наших общежитских, но и из тех, что снимали в Шольском квартиры или жили в своих собственных вместе с родителями. Знакомые лица и имена путались с незнакомыми:
– Миша… Гурам… Света… Людмила, можно Мила… Саша… Тоже Саша… Володя… Григорий… Натали… Катя… Офелия…
Даже Офелия… Офигеть.
Расселись. Кто на стульях, кто на чьих-то коленях. Сначала шампанское:
– С Новым Годом!
Потом кто-что. Я налил себе полный стакан водки и залпом выпил. Повел глазом – сейчас оценят. Знаю – не каждый так может. Однако восторга в глазах не увидел. На меня уже знакомо смотрели с опаской, с тревогой. А одна белобрысая, кудрявенькая как барашек, шепотом спросила:
– Тебе плохо не будет?
– Не будет.
Однако повторять упражнение со стаканом я не стал. Налег на закуску. Исподволь приглядывался. Большинство пило вино. Те же, кто наливал себе водку, пили ее как-то странно – маленькими глотками. Редкими.
Хорошенько закусив, я выпил немного вина. И в Чагудае по-моему такое же пробовал: ничего особенного – вкусная водичка. Не забирает, как водка. И не пенится, как шампанское. А они вроде бы удовольствие получают. Но их дело.
Хотел было налить себе еще водки. Не стакан. Рюмку. Потянулся к бутылке. Но на меня смотрела все та же белобрысая, кудрявенькая как барашек:
– Тебе плохо не будет?
– Не будет.
Налил. И выпил. Вроде, не смотрит.
Потом играли в «Испорченный телефон», в «Розового крокодила». А слабо им сыграть в «Пахана и шестерок»?
Потом танцевали. Все вместе. И в парах.
Я тоже был не прочь подержать какую-нибудь талию. Но мне казалось, что все девушки по-прежнему смотрят на меня с опаской, боятся. «Дикий какой-то… Дикий какой-то…»
Я выпил еще рюмку. Снова подумал: «Точно из-за стульев пригласили».
Но одна сама подошла ко мне. Кто же еще – конечно, белобрысая, кудрявенькая как барашек:
– Ты что тут сидишь один? Тебе плохо?
– Мне хорошо.
– А почему не танцуешь?
– С тобой?
– Ну и со мной.
Я повел ее в танце. Белобрысая, кудрявенькая как барашек удивилась:
– А я думала, что ты танцевать не умеешь?
– Потому и пригласила?