– Может быть.
Дальше мы танцевали молча. Среди других лиц, ног, локтей. Народу было много. Места – мало. Все время кто-то толкал то в бок, то в плечо. Или наступал на ноги. Нечаянно вроде. Я терпел. Как мог, прикрывал собой белобрысую, кудрявенькую как барашек. Но в конце танца резко повернувшийся парень сильно толкнул ее в спину. Так, что она просто впечаталась в меня. Тоненькая. Хрупкая.
Я схватил парня за плечо:
– Ты че творишь?
Тот испуганно затряс головой:
– Извините… Извините…
Тонкая и хрупкая потянула за руку:
– Отпусти его.
Я отпустил.
Потом сидел один. Но больше не пил. Поглядывал только в сторону тоненькой и хрупкой. А она болтала с подружками, с ребятами. Танцевала. И мне казалось, иногда тоже посматривала в мою сторону. Боится, что мне станет плохо? Да не пью я больше! Не пью!
Я встал и пригласил ее. Она смелая. Она не откажет.
Мы снова молча танцевали. И ее снова толкнули. И я снова схватил парня за плечо:
– Ты че творишь?
Он развернулся:
– Извините.
– Да это снова ты!
Ну, думаю, нужно этого козла проучить. Пусть знает, что надо себя культурно вести среди других людей. Говорю ему:
– Пойдем-выйдем.
Он не понял:
– Я же извинился.
Но я, отпустив тонкую и хрупкую, потащил его на выход:
– Пойдем-пойдем.
А она просто повисла на моих руках:
– Отпусти его!
Легонькая. Я бы их обоих на себе вынес. Но голос такой пронзительный. И все вдруг на нас смотрят.
Я отпустил парня. А она как глянет на меня:
– Не приглашай больше. Не хочу с тобой танцевать.
И эта уже не хочет. Ну и черт с ней. Я выпил еще рюмку и пошел спать.
Утром следующего дня долго лежал в кровати. Вспоминал вечеринку. И эту белобрысую, кудрявенькую как барашек, тоненькую и хрупкую.
В Чагудае я был не первым парнем на деревне. Но и далеко не последним. Отличник, не урод, пацанами уважаем. Закадрить мог почти любую. Проводить после кино, поцеловать, помять, а если повезет – и завалить где-нибудь в подходящем месте.
А одна у меня была даже из лучших в поселке – одноклассница Зоя. Бедра широкие. Крепкие. Груди могучие. Тугие. Я их пару раз трогал. Но большего она не позволяла. В мать хозяйственная Зойка берегла себя для мужа. И я думал – уж не для меня ли? Может, будет ждать моего возвращения? Приеду летом на каникулы, и поженимся? Но хозяйственная Зойка не могла позволить своему богатству простаивать без дела. Вышла замуж через несколько месяцев после окончания школы. За сына заводского бухгалтера…
А у этой белобрысой, кудрявенькой как барашек, тоненькой и хрупкой – ух какой голосок:
– Отпусти его! Не приглашай больше. Не хочу с тобой танцевать.