Он не ответил на главный вопрос – откуда у него пистолет, но я почувствовал, что сил у меня больше нет ни на допрос математика, ни на новые открытия. Главное, что все живы.
– Слава богу, все живы, – пробормотал я и пошёл к автобусу. – Кстати, где Ганс?
– В автобусе под кроватью, – напомнила Викторина.
– Как бы там нашего Гаспаряна шальной пулей не зацепило, – сказала Элка. – Они, шальные пули, очень любят тех, кто прячется под кроватью… Эй, Ганс! Выходи, шалун! Опасность уже миновала!
Мы ввалились в салон, тесня и опережая друг друга. Судьба Ганса тревожила всех.
– Ганс! Вылезай, подлый трус! – позвал Герман.
На полу что-то зашуршало, и сдавленный голос ответил:
– Я… не могу.
– Почему? – Элка нагнулась и заглянула под кровать.
– Кажется… я застрял.
– Где застрял-то? Там расстояние полметра от пола!
– Я и сам не могу понять. Я тут ел, ел и… застрял.
– Что ты там ел, горе армянского народа? – Элка встала на четвереньки, и включила фонарик в мобильнике, чтобы рассмотреть, в чём проблема.
– Сухофрукты! Я когда нервничаю, всегда ем.
– И сильно ты нервничал? – ехидно спросила Элка.
– Стряляли, – неопределённо ответил Ганс. – А мне погибать никак нельзя! У меня восемь девушек, все беременны и все от меня.
Викторина громко фыркнула и отошла от кровати. Я и Герман низко нагнулись, стукнувшись лбами у пола.
Ганс лежал в глубине под кроватью, с несчастным лицом. Вернее, голова его находилась под кроватью, а тело словно заткнуло какую-то узкую нишу, о существовании которой я и не подозревал.
– Вылезай! – приказал я.
– Не могу, Глеб Сергеич! Я и правда застрял! Как Вини-Пух в дыре у Зайца.
– В норе у Кролика, – менторским тоном поправила его Викторина.
– Где ты взял сухофрукты? – спросил я.
– Да тут их целый мешок! Они в этой дырке лежали, в которой я застрял. – Ганс вытолкнул наружу большой холщовый мешок, на дне которого и правда болталась горстка сухофруктов.
– Чёрт знает что! Откуда здесь это? – Я показал мешок Герману.
– Наверное, бельгийцы стратегический запас на случай голодовки держали, а Ильич его не нашёл, когда автобус на запчасти растаскивал, – предположила Элка. – Вот жалость-то! Сколько бы его Нэлька могла компота на халяву сварить! Придётся тебе, герой, полежать там пару деньков, пока не похудеешь, – не без злорадства сказала она Гаспаряну.
– Нет! Глеб Сергеич, выдерните меня! Я в туалет хочу…
Я аккуратно взял его за голову и потянул на себя. Сначала дело показалось мне гиблым, но постепенно, с хрустом в шейных позвонках, Гаспарян начал вытягиваться из-под кровати. Уж не знаю, что он там чувствовал, но пытку Ганс перенёс молча.