– Вставай! – приказала ему Беда, когда я его вытащил.
– Не могу. Затёк я. Руки-ноги не двигаются.
– Может, тебе массажик организовать? Викторина Юрьевна, вы как, не спец по части разминания юных тел?!
– Не спец, – буркнула Викторина.
– Точно?
– Точнее некуда!
Едва миновала опасность, всё вернулось на круги своя. Нужно было срочно прерывать перепалку Беды и Лаптевой, иначе неизвестно, куда бы она зашла.
Герман понял это раньше меня.
– Да тут самый настоящий тайник! – воскликнул он, разглядывая устройство под кроватью. – Тут и дверца есть и замочек! Удивительно, как Гансу удалось его открыть, потому что он кодовый! Нет, да это самый настоящий сейф! Не удивлюсь, если несгораемый… Вы не знаете, Глеб Сергеевич, зачем в несгораемом сейфе хранить мешок сухофруктов?
– Понятия не имею. Всё, братцы, алес! Я больше не хочу знать ни о каких загадочных тайниках. Плевать мне на них! Я устал и хочу спать.
Ганс вдруг вскочил и убежал в туалет.
Герман вздохнул и что-то сунул в тайник. Наверное, пистолет.
За стенами автобуса так и гремел «Рамштайн», рёвом и грохотом сотрясая окрестности.
Затылок после удара битой сильно болел. Там даже надулась шишка, но я старался не обращать на это внимания.
Наше приключение закончилось более-менее хорошо. Парни-неформалы, сидевшие в кафе, действительно не имели к нам никаких претензий за то, что мы угнали у них «Вранглер». Тем более, что джип и мотоцикл мы вернули без повреждений. Только вот магнитофон никак не хотел выключаться и орал как оглашенный, пока мы не приехали в «Ням-ням».
– Прикольные вы чуваки и чувихи, – сказал по виду самый старший из парней и выключил музыку, нажав что-то в районе тормоза.
Я ему кивнул с заискивающей улыбкой, а Беда в качестве компенсации подарила свою книгу с автографом.
Совершенно обессиленные мы уехали на берег какой-то реки и остановились на ночлег.
Когда выяснилось, что заснуть всё равно никто не сможет, Герман развёл костёр. Небо уже светлело у горизонта. Какие-то птицы заливались в верхушках деревьев.
– Алтайские соловьи, – подняв голову к небу, мечтательно сказал Ганс.
– Натуралист, ёпть, юный, – проворчал Абросимов, подкидывая сухие ветки в огонь.
Мы расселись вокруг костра и молча смотрели на языки пламени.
– Может, всё-таки, заявить об угоне в милицию? – неуверенно спросил Ганс.
– Ага, – усмехнулась Элка, – и провести полдня в отделении, объясняя подробности. Нет уж, поедем дальше, ведь всё обошлось. Кстати, как называется эта речка?!
– Кто б знал! – пожал я плечами. – Не лезть же за картой…
– Речка Ктобзнал! – захохотала Беда и вдруг быстро разделась, оставшись в одном купальнике. – Пойду, поплаваю!