– Глеб, ты, что ли? – голосом, какой бывает с большого бодуна, спросил шеф. И тут же продолжил, ничуть не удивившись моему вопросу: – Погодка дерьмо – голова болит, руки трясутся, сердце колотится, и пить хочется. Бр-р-рр!
– Странно. Мне казалось, что в Египте не бывает плохой погоды.
Повисла минутная пауза. Наконец, Ильич вкрадчиво спросил:
– Сазонов, ты о чём это?
– Я так понимаю, шеф, что ты сейчас дома, на диване, кефир пьёшь?
– Э-э-э… ну да, а где ж мне ещё кефир пить?
– Не ври! – заорал я. – Не смей мне больше врать!! Твоя Нэлька секунду назад мне сказала, что ты… ты уже неделю отдыхаешь в Египте! Ты врёшь, и Нэлька твоя врёт! Ты опять используешь меня вслепую!!
Он опять помолчал, потом спросил осторожно, дрогнувшим голосом:
– Я так понимаю, Сазонов, что ты уже решил проблему с деньгами?
Была у него поганая манера переводить разговор на другое с неприятной для него темы.
– Слышь ты, штрындель грёбаный, – зашипел я в трубку, – тебе же будет лучше, если ты сделаешь всё, как я скажу!! Сегодня, в двадцать один ноль-ноль, я жду тебя в ресторане «Центральный», в городе Бийске. Ты меня понял?!
– Сазонов, – пробормотал Троцкий, – ты что, умом тронулся? Как я, по-твоему, могу оказаться сегодня вечером в городе Бийске, если я… если я… в Египте на пляже лежу? У меня нет личного самолёта!
– Заткнись!! – заорал я, едва не влетев в зад «Геледвагену». – Не смей врать! Я всё знаю! Ты едешь за нами на белой «Тойоте»! Ты пытаешься строить нам пакости! Ты заплатил официанту, чтобы он подсыпал нам в кофе слабительное! Ты чуть не сбил Элку, когда удирал от нас у кафе! Урод. Только посмей не приехать на эту встречу. Только посмей!!
Он о чём-то захрюкал на том конце, но я отключился.
– Придёт, никуда не денется, – сказал я Беде. – Он трус. И хапуга! Хапуга и трус! Я вытрясу из него правду!
– Нет, ну как ты его! – восхитилась Беда. – Штрындель грёбаный! Сам придумал?
– Сам.
– А что он сказал насчёт Ег…
– Не говори это слово! Терпеть не могу икающих женщин!
Элка замолчала и закинула ноги на панель. В пачке больше не было сигарет, и она раздражённо швырнула её в окно.
Пока всё шло по плану. Я расслабился, настроил радио на музыкальную волну и целиком отдался любимому делу – вождению машины.
Жизнь продолжалась…
До Бийска оставалось полчаса езды, когда сзади подошёл Дэн.
Если честно, я уже успел забыть о его существовании.
– Пора! – Никитин потряс у меня перед носом коробкой театрального грима, которую мы предусмотрительно купили в Барнауле.
– Пора, Глеб Сергеич, делать из вас живописный труп! – довольно потирая руки, сказал Обморок.