Этот бесконечно совершенный идеал обнимает все низшие идеалы. Каждый находит верным изречение, что любящий видит образ Елены даже в эфиопке. Посторонний человек находит, что в этом случае идеал видится совсем не там, где следует; но влюбленный все равно видит свою Елену и не видит эфиопки. Потому что предмет нашей любви – будь то Елена, или эфиопка – это настоящий центр, около которого кристаллизовались наши идеалы. Чему же мир обыкновенно поклоняется? Конечно, не всеобъемлющему, бесконечно совершенному идеалу высшей преданности и любви. Идеал, которому обычно поклоняются все: и мужчины, и женщины, – это то, что имеется в них самих, и каждый проектирует свой идеал во внешний мир и преклоняет перед ним колена. Вот почему жестокие люди считают Бога кровожадным; они воплощают в нем свой собственный высший идеал. По той же причине добрые люди имеют очень высокое представление о Боге; их идеал, конечно, противоположен идеалу первых.
Бог Любви Сам доказывает Свое существование
Что составляет идеал любящего, который совсем отрешился от всякой мысли об эгоизме, искании выгод и не знает страха? Такой человек самому Богу скажет: «У меня нет ничего, что я мог бы назвать своим. Все свое я отдал Тебе и ничего не хочу от Тебя взамен». Когда человек достигает такого состояния, его идеалом становится совершенная, бесстрашная любовь. Высший идеал такого человека не имеет в себе ничего узкого, ничего личного.
Это всеобщая любовь, любовь без границ и оков, сама Любовь, совершенная и безусловная. Великому идеалу религии любви поклоняются абсолютно, как таковому, без помощи каких-либо символов или побуждений. Высшая форма бхакти есть поклонение всеми признанному идеалу как своему собственному, избранному самим собой; прочие формы бхакти – только ступени на пути к достижению этой высшей формы. Все наши неудачи и успехи в исполнении требований религии любви лежат на пути к осуществлению этого одного идеала. Бхакта может пытаться обращать свою любовь на разные объекты. При этом он увидит, что все они не могут воплощать в себе его всеобъемлющий идеал, и один за другим он отбросит их всех.
Постепенно он начнет понимать, что напрасно старался видеть свой идеал во внешних предметах, что все внешние предметы – ничто в сравнении с самим идеалом. Со временем он приобретает способность реализации самого высокого и обобщенного отвлеченного идеала – чистую абстракцию, которая становится для него совершенно живой и реальной. Когда подвижник достигает этого состояния, ему не нужно больше спрашивать, существуют ли доказательства существования Бога или нет, всемогущ ли Он и вездесущ ли. Для него Он только Бог любви. Он высочайший идеал любви, и этого для него довольно. Бог как любовь для бхакты видим непосредственно, так как для любящего существование любимого не требует никаких доказательств. Боги-судьи других форм религии могут требовать массы доказательств, чтобы установить свое существование, но бхакта не может думать и совсем не думает о таких богах. Для него Бог существует только как любовь, и, находя Его, внутреннюю суть, душу всего, он в экстазе восклицает: «Никто, о возлюбленный, не любит мужа ради мужа, но муж любим ради Господа, который в муже; никто, о возлюбленный, не любит жену ради жены, но жену любят ради Господа, который в жене».