– До сих пор верила, – усмехнулся хирург, пряча в карман мобильный телефон. – И я ей верил. Похоже, зря.
– Ну, в клуб поехала с подругой, что ж тут такого?
– Она теперь боится, что жизнь мимо прошла. Все время об этом говорит, – Георгий Рубенович опять достал сигареты. – Как за тридцать перевалило, словно подменили. Подруги какие-то появились, я за порог и она за порог. На пластику просится. А уж такая красавица, рука не поднимается резать! Блондинка! Что мне до ее морщин? По мне, так пусть будут. Спокойнее. – Он глубоко затянулся. – Жизнь мимо прошла… А у меня не мимо? Начнешь вспоминать – одни операции на ум приходят. Там получилось, а тут неудача, клиентка осталась недовольна. Даже свадьбу помню смутно, накануне оперировал, вымотался, медовый месяц тоже не удался – срочно вызвали в клинику. Мимо прошла… Слова-то какие. Она мимо других может пройти, твоя жизнь, а мимо тебя никак. – Он вновь глубоко затянулся. – Ну и денек выдался!
– Я этого никогда не забуду! – с чувством сказала Валя.
Разумеется, ночь они провели в одной постели. После всего того, что случилось, иного и быть не могло. Его руки пахли гарью, приехав на дачу глубокой ночью, они первым делом сожгли синий холщовый мешок, в котором везли тело Рины. Этот же запах прилип к Валиной одежде, даже бюстгальтер, казалось, пропах дымом, пока они стояли у печки, поочередно орудуя кочергой, и теперь огонь, запах костра ассоциировался у нее со счастьем. С удачей, которая свалилась на голову нежданно-негаданно. Простая медсестра, теряющаяся до слез в ресторане перед накрытыми столами с накрахмаленными скатертями и в дорогих магазинах, далеко не красавица, да еще и перестарок, в одежде непритязательная, вниманием мужчин до сих пор не избалованная, а на тебе! Подцепила талантливого и перспективного пластического хирурга, владельца клиники, пусть и женатого. Отныне она часть его жизни, Валя это чувствовала. Судя по тому, как, устав от волнений, измотанный, выпивший немало коньяка и выкуривший подряд две пачки сигарет, он прижался к ее пышной груди, по-детски чмокнув губами, все всерьез.
И, гладя его по голове, по волосам, тоже пахнущим гарью, она говорила, словно заклинание повторяла:
– Все будет хорошо… У нас все будет хорошо…
И счастливо улыбалась этому «у нас».
Через две недели снимали повязку. Она так устала от бездействия и ожидания, что бурной реакции не последовало. Смотрела на себя и зеркало, не узнавала, но думала об этом отстранено. Какая-то женщина, можно даже сказать, красивая. Но какая-то не такая. Что в ней не так, сразу не понять. Но что-то не то. Может, оттого, что лицо неподвижное, похожее на резиновую маску? Но ведь это пройдет? Она неуверенно посмотрела в зеркало.