Однажды вечером, когда Никос возвращался домой, он попал в засаду. Кролик и еще десяток бандитов окружили его и стали беспощадно избивать. Главарь перочинным ножом ранил его в лицо. К счастью, люди, выбежавшие из домов, спасли Никоса от бандитов. Это покушение на его жизнь невольно сыграло решающую роль в последующей деятельности Никоса как секретаря заводской профсоюзной организации.
Во время партизанской войны Никос командовал батальоном, действовавшим в районе горы Парнас. Ему приходилось сталкиваться с бесконечными трудностями, решать массу задач, но он никогда не терял хладнокровия, проявлял себя как зрелый командир, лицо его всегда выражало решимость и спокойствие. В то время его идеалом, примером для подражания был Сарантис.
Теперь даже выражение лица у Никоса изменилось. Тонкие морщинки избороздили щеки и лоб, а глаза в черных кругах от бессонницы и усталости часто смотрели в пространство не из-за рассеянности или душевного оцепенения, а потому, что голова его разламывалась от бесконечных дум и уставший мозг нуждался в отдыхе…
Двести рабочих продолжали медленно шагать по шумным улицам города.
Никос шел рядом с дядей Костасом. За последние годы Никос возмужал, раздался в груди и плечах, хотя в юности он, как брат и старшая сестра, больше походил своим телосложением на мать. Теперь облысевший, сгорбившийся дядя Костас казался рядом с ним сморщенным старичком.
Прошло почти четверть часа, а Никос и старый мастер не обменялись ни словом. Никос не стеснялся, как прежде, делиться с дядей Костасом своими мыслями; робость, свойственная ему в годы юности, исчезла. Но хотя молчание действовало угнетающе, Никос предпочитал, закусив нижнюю губу — эта привычка у него до сих пор сохранилась, — упорно смотреть на прохожих. Вдруг он почувствовал, как дядя Костас крепко сжал ему руку.
— Черт возьми, Никос, куда мы идем?
Он давно уже ждал этого вопроса, но сейчас, услышав его, возмутился и на мгновение растерялся. В словах дяди Костаса будто выразился его собственный страх. Никос понимал, что на него падает главная ответственность за то, что на заводе вспыхнула забастовка. Но он ни в коем случае не согласился бы с тем, что при существующих условиях объявление забастовки было роковой ошибкой. Рабочие потерпели поражение, полиции удалось захватить профсоюзный комитет. С каждым днем количество штрейкбрехеров росло, а он, Никос, продолжал проводить ожесточенную лобовую атаку, не обращая внимания на жертвы. Может быть, это было ошибкой? Он предпочел дать власть лютой ненависти к тем, кто струсил и бросил борьбу, к тем, кто поддался обещаниям хозяев или отступил перед угрозами полиции. Он предпочел с закрытыми глазами следовать по пути, ведущему к гибели, лишь бы не признаться себе в поражении. Он боялся, что душевные муки сломят его окончательно.