Однажды вечером двери их дома широко распахнулись, и двое соседей, сопровождаемые еще какими-то людьми, внесли в комнату отца. Все лицо у него было в крови, он громко стонал. Хараламбакис больше ничего не помнил, потому что его, страшно испуганного, Урания забрала к себе ночевать. Когда на следующее утро он проснулся, то услышал голос матери, стоявшей на пороге. Мальчик с ужасом увидел у нее на голове мрачный черный платок.
— Почему?.. — в страхе закричал он.
— Что почему? О чем ты спрашиваешь, Хараламбакис? — поинтересовалась мать, подойдя к нему.
Но он укрылся с головой одеялом, точно хотел спрятаться от нее…
Хараламбакис не сводил глаз с рук матери. Он слышал, как заскрипели ворота. Бабушка вышла во двор встретить Илиаса. Но мать даже не шелохнулась, продолжала стоять, приникнув лицом к стеклу.
— Боже мой! Какая мука! — вздохнула она.
Целый рой вопросов осаждал малыша. Действительность по-своему преломлялась в его голове; он воспринимал все совсем не так, как взрослые.
— Когда ты снова постелишь на стол зеленую скатерть? — шепотом спросил он, стараясь скрыть волнение.
Могла ли Георгия понять смысл этого наивного вопроса?
— Чтобы ты грязными руками запачкал ее? — отозвалась она.
— Я не буду ее пачкать. Ну пожалуйста. Мне так хочется! — прошептал Хараламбакис, прижимаясь к коленям матери.
Но женщина была поглощена своими мыслями, и простодушная просьба ребенка так и осталась без ответа.
Вдруг из-за стены донеслись мелодичные звуки гитары. Испуганная Георгия поспешила зажечь свет и в волнении заметалась по комнате. За все те годы, что она прожила в этом доме, ей ни разу не довелось слышать, чтобы Илиас играл на гитаре. Обычно он что-то весело насвистывал. Но это бывало лишь в том случае, когда на половине брата царила тоска и отчаяние. Это стало уже невыносимой, жестокой игрой.
Обезумев от страха, Георгия заткнула уши. В эту кошмарную ночь нежные звуки гитары сводили ее с ума. Она готова была закричать, спросить Илиаса, какое несчастье опять случилось.
Внезапно гитара смолкла. Георгия напряженно вслушивалась в тишину.
— Постели скатерть, — капризничал Хараламбакис. — Дай мне мою куклу…
— Прекрати наконец! Перестань ныть! — закричала Георгия.
Мальчик притих.
Внезапно дверь, ведущая в соседнюю комнату, заскрипела: кто-то с другой стороны пытался открыть ее. Вскоре обе створки с шумом распахнулись, и на пороге появилась инвалидная коляска.
На плечи Илиаса была наброшена смятая солдатская шинель без пуговиц. Справа на отвороте висела медаль за доблесть. Оглядев комнату, он подтолкнул коляску.