— Точно видишь перед собой чужого человека, вот те крест… Господи, говорю я, грехи наши тяжкие! Что делать? Я могу вас всех растерять.
— Я поговорю с ней, — сказал Никос.
* * *
Клио действительно очень переменилась. У нее раздулись щеки, налились руки. Лицо приняло совсем другое выражение. По десять раз на день Толстяк Яннис, бросив свою лавку, забегал посмотреть на жену. Он так торопился подняться по лестнице, что потом долго отдувался.
— Знаешь что, занимайся-ка лучше своим делом! Вот пожалуйста, опять наследил своими башмачищами по всему дому. Что тебе здесь надо? — кричала на него Клио.
Мясник для удобства носил такие огромные и широченные ботинки, что каждый из них был не меньше, чем гробик для новорожденного. Он не мог понять, что находило на его жену. Ни погладить ее по голове, ни почесаться в ее присутствии нельзя было, она сразу взвивалась. И Толстяк Яннис, повесив голову, удалялся на цыпочках, считая в глубине души, что во всем виновата беременность.
* * *
В тот же вечер Никос отправился к Клио. Сестра поцеловала его и усадила рядом с собой на веранде. Оттуда открывался вид на весь холм.
— Получили письмо от Илиаса? — спросила она.
— Да, вчера.
— Где он?
— На пограничной заставе.
— Как далеко!
Они говорили об Урании, о новом кинотеатре, который должен открыться летом на площади. Клио все время хотелось спросить о Сарантисе, его имя вертелось у нее на языке, но она не решилась его произнести. Лицо ее стало печальным. Под конец она замолчала, устремив взгляд на холм. Она сидела оцепенев, налитая бродившими в ней соками, и удивительно напоминала одну из скорбных фигур, украшавших обычно стены старых кофеен.
— Мать жалуется, что ты грубишь ей, когда она приходит к тебе, — сказал вдруг Никос.
Клио вспыхнула. Ее взгляд остановился на рабочем костюме Никоса, перепачканном машинным маслом. «Как бы он не испортил обивку на стуле», — подумала она и сказала сердито:
— Она всюду сует свой нос.
— У тебя, Клио, нервы шалят, — заметил со смехом Никос. Встав с места, он принялся ходить по комнате. — Ты всегда ждала чего-то особенного! Наверно, было бы лучше, если бы ты все те годы работала где-нибудь, не сидела дома. Сарантис говорил мне об этом. Не ссорься с матерью. Она ни в чем не виновата.
— Пусть лучше она совсем сюда не приходит! — истерически закричала Клио. — Не желаю ее видеть!
— До свидания, Клио.
Схватив щетку, она стала подметать пол: сколько грязи натащил Никос в дом! Тут послышались шаги мясника, поднимавшегося по лестнице.
— Сними башмаки! Сними сейчас же башмаки! — набросилась она на мужа.