Как только смолкли на платформе звуки военных маршей, в поезде завязывался оживленный разговор, слышались шутки, люди старались скоротать время. Потом, замолчав, они погружались в дремоту. Город, превратившийся в точку и исчезнувший позади, деревни, дома, люди снова наплывали на них, сопровождая в пути.
Поезда один за другим доставляли на фронт новые пополнения.
Роты, батальоны, полки рассыпались по пустынным склонам гор. Артиллерия стреляла по вражеским позициям.
Солдаты шли и шли.
Убитых хоронили в незнакомой каменистой земле. Раненых отправляли в тыл. Еще одна высота захвачена с помощью штыков, еще одна победа.
А живые все шли и шли, как привидения в снегах.
* * *
Под угрозой бомбежек город по ночам погружался во мрак. На заводах работали в две смены, едва справляясь с заказами. После первого повышения цен господин Маног-лу перевел свои капиталы в золото. Лучше привязать осла, чем искать осла, гласит поговорка. На стенах домов появились бесчисленные плакаты, изображавшие героев, воюющих в Албании. Среди дам высшего общества вошло в моду вязать носки во время чаепитий. Солдаты союзников напивались в барах; едва держась на ногах, пели «Типерери» и потом блевали на улицах. В городе развелось много молоденьких проституток.
* * *
Однажды утром Хараламбос проснулся от страшной боли в животе. Долго стонал он в постели, укрывшись потеплей одеялом, но в конце концов решил встать и одеться.
— Куда ты потащишься, несчастный? Ты же болен! — накинулась на него Мариго. — Вот стрясется с тобой беда на улице.
— У меня дела.
— Какие такие дела?
— Да тут подвернулся случай… — Он стал объяснять ей, что его ждет торговец из Триполиса для заключения одной сделки…
Мариго сокрушенно покачала головой. Что могла она сказать? У нее не было больше сил его уговаривать. С нее хватало переживаний из-за Илиаса. Дни и ночи думала она о сыне, блуждавшем по диким горам. В последнюю посылку, отправленную ему, она вложила фотографию новорожденного сына Клио, которого Илиас еще не видел…
Вдруг Мариго заметила, что у мужа изжелта-бледное лицо.
— Хараламбос, посмотри на себя в зеркало. Ты пожелтел, как лимон. На тебя глядеть страшно.
Старик никак не мог согреться. Надев потертую шерстяную куртку, он продолжал дрожать от холода. Подойдя к зеркалу, он посмотрел на себя и слегка поморщился.
— Тебе показалось. Ничего у меня нет, — сказал он.
Хараламбос то метался по комнате, то рылся в карманах в тщетной надежде отыскать там какую-нибудь мелочишку, а потом с тоской смотрел на свои пустые руки, то надвигал кепчонку на лоб, то выдергивал из потрепанной куртки какие-то ниточки; своими заученными жестами он напоминал старого клоуна, в тысячный раз выступающего с одним и тем же номером.