Автобус подошел к конечной остановке. Держась за поручни, Хараламбос с трудом слез с подножки. Его мучила страшная боль.
Пассажиры рассыпались в разные стороны, спеша поскорее добраться до дому. Точно во сне мелькали перед Хараламбосом магазины, кофейня, ребятишки, пробегавшие мимо.
Он едва плелся. Ноги сами вели его по пути, хорошо изученному за столько лет. То и дело он спотыкался.
— Уже успел наклюкаться! — крикнул ему дядя Стелиос, почесывая подбородок. Он только что закрыл свою лавку, и ему хотелось поболтать немного. — Эй! Погоди минутку!
Но Хараламбос точно не видел и не слышал его.
Едва дыша, из последних сил брел он к своему дому. Вот забор дровяного склада… лужайка… Еще несколько шагов…
Начиналась весна, и вечером в воздухе стоял запах земли и полевых цветов.
Своим видом Хараламбос напугал всех в доме. Мариго, тяжело переживавшая плохие вести с фронта, судорожно обняла Никоса, спрятав голову у него на груди.
Хараламбос весь дрожал.
— Что-то нехорошо мне. Наверно, вчерашний обед…
Все засуетились вокруг него, и он дал уложить себя в постель. Пока его раздевали, он плакал, как ребенок, бормотал что-то и целовал жене руки.
— Мошенник, одну пятерку… Он счел меня за попрошайку, паршивого пса, — пробурчал он, вспомнив о своем зяте.
Через несколько минут он впал в беспамятство.
— Беги за врачом. Быстрей, Никос, — сказала Мариго и переглянулась с сыном. — Боюсь…
— И я, мама…
Вскоре Никос вернулся вместе с тощим старичком, который через каждые несколько слов твердил: «Прекрасно, прекрасно». Врача провели в комнату. Разбудили больного; он растерянно смотрел на всех, бормоча что-то бессвязное. Мариго приподняла его, держа за плечи, и сняла с него рубаху. Боже! Что она почувствовала, когда пальцы ее скользнули по костлявой груди мужа! При этом прикосновении она вспомнила прошлое. Когда-то она страстно обнимала это тело, которое теперь, увядшее, жалкое, вздрагивало под ее руками… Она потерла Хараламбосу плечи, стараясь согреть его.
По другую сторону кровати молча стояли Никос и Элени. Щека Хараламбоса коснулась щеки Мариго. Прижимая мужа к себе, она посмотрела на детей, думая о двух других, которых не было сейчас здесь. Ее душили слезы.
Осмотр больного продолжался недолго.
Тем временем Хараламбос пришел в себя. Испуганным взглядом впился он в лицо врача.
— Болит здесь?
— Ох! Ох! Нет, доктор… может, совсем капельку, — прошептал он, пытаясь обмануть врача.
— Прекрасно!
— Не давите здесь больше… Хватит. Все пройдет.
Выйдя в соседнюю комнату, старичок стал не спеша складывать свой фонендоскоп.