Охотился, мыл потихоньку золото. Но потом ему привалила несказанная удача. Обнаружил в низовьях таежной речушки богатейшие россыпи золота. А на рудное золото уже мой дед вышел. Прииск «Благодатный» его рук дело. — Она вздохнула. — А вот его сын, мой отец, все эти богатства чуть ли не в одночасье по ветру пустил.
Она положила браслет в мешочек, подняла глаза на Алексея и печально улыбнулась.
— Так некстати этот браслет появился. Только немного стало забываться… — Она уже веселее посмотрела на Алексея и покачала осуждающе головой. — Что ж вы совсем чай не пьете? Остыл ведь. — И крикнула Малаше:
— Смени-ка гостю чай.
Малаша ловко заменила остывший чай на свежий, затем выбежала из комнаты и тут же вернулась с большим блюдом пышных, с розоватой корочкой, прямо с пылу с жару пирогов.
— Попробуйте, с черемухой и малиной, — произнесла она смущенно, — только что мамка напекла.
Анастасия Васильевна погладила ее по голове, ласково улыбнулась:
— Ладно, беги к себе, если понадобишься, позову.
— Я пока Цезаря выпущу, погуляю с ним. Можно? — справилась Малаша, не сводя взгляда с Алексея.
— Погуляй, — разрешила Анастасия, — только не забегайте далеко.
Синицына проводила девочку взглядом и снова повернулась к Алексею.
— На Малашу вы, несомненно, произвели впечатление. — И ободряюще улыбнулась:
— Вы хотите о чем-то еще меня спросить?
— Анастасия Васильевна, вам знакома фамилия Дильмац? — вежливо справился Алексей и пристально посмотрел на нее, стараясь предугадать реакцию на свои слова.
— Дильмац? — посмотрела удивленно хозяйка. — Вроде бы где-то слышала… — Она наморщила лоб. — Да, да, определенно слышала. Кажется, его недавно убили?
— Да, — односложно ответил Алексей, — и у полиции есть некоторые основания считать, что ваш браслет мог стать причиной его убийства.
— Мой браслет? — поразилась Анастасия Васильевна. — Не таких он больших денег стоит, чтобы из-за него убивать!
— Но все-таки, если вас не затруднит, не могли бы вы подробнее рассказать историю вашей семьи. Возможно, это поможет нам выйти на след убийцы.
— Да от всей семьи только я одна и осталась, да еще тетушка. — Анастасия Васильевна прикусила нижнюю, более пухлую губу и виновато посмотрела на Алексея. — Не судите строго, если и всплакну где ненароком. Слишком все печально. И больно оттого, что не сумела помешать случившемуся…
Она замолчала, и Алексей отметил, как потускнели ее глаза, а кончики губ опустились вниз. Наконец она глубоко втянула в себя воздух, как пловец перед прыжком в воду, и решительно произнесла:
— Мой отец покончил жизнь самоубийством в сорок с небольшим лет, когда мне только-только исполнилось семнадцать. Я осталась с тетушкой — сестрой отца, горбатой с детства, а в наследство получила все его непомерные долги. Как нам удалось спасти в то время «Благодатный», просто ума не приложу. Если бы не Сергей Кириллович… Это мой муж, — пояснила она, — мы поженились с ним через год после смерти отца. Он не только выплатил отцовские долги, но и оставил «Благодатный» на моем имени, хотя это не играет сейчас никакой роли. Теперь я полная его наследница. — Анастасия Васильевна всхлипнула и приложила платочек к глазам. — Мой муж был благороднейшим человеком, Алексей. Он сделал мне предложение в страшное для меня время, когда все, даже друзья отца, отвернулись от нас. Мы с тетушкой были на грани того, чтобы пойти по миру. — Она тоскливо вздохнула. — Сергей Кириллович был почти в два раза старше меня, но мы прожили в счастье более пятнадцати лет.