— Пахнет бесподобно, — заметила Мун.
— Ух, задницу жжет, — взвизгнула Келли.
— Ничего, привыкнешь, — успокоила ее Дервла. — Через минуту акклиматизируешься.
Пол был в самом деле горячим, но не настолько, чтобы невозможно было терпеть. Наоборот, прикосновение к нему казалось приятным, почти возбуждающим.
— Пресвятая Богородица! — послышался в темноте голос Дервлы. — Теперь понятно, почему парилку называют устройством для потения. — Прошло всего несколько минут, а она уже почувствовала, что на коже выступает влага. Капли текли по лбу, под мышками сделалось влажно.
— Прошибает до самого «не балуйся», — подхватила Мун, и все рассмеялись. — Господи, чья это жопа?
— Моя! — одновременно закричали трое или четверо «арестантов».
Все терлись друг о друга телами, но темнота казалась абсолютной, и никто не мог понять, чей рядом зад.
— Четыре часа! — напомнил Хэмиш. — Надо еще выпить.
По кругу на ощупь пошли пластиковые бутылки теплого «Бакарди» с «кокой», причем рома было явно больше, чем «коки».
— Что ж, это будет даже в кайф, — признался Гарри и отчасти выразил всеобщее мнение.
Тела и настроение разогревались.
День двадцать девятый
8.00 вечера
Колридж и Хупер провели смену, пересматривая пленки с самого первого дня, и теперь вернулись к записи вечера убийства. Они видели те же картинки, что меньше сорока восьми часов назад Джеральдина, режиссеры «Любопытного Тома» и сорок семь тысяч пользователей Интернета, которые наблюдали за событиями в режиме реального времени. Размытое, неясное голубовато-сероватое изображение транслировалось из мужской спальни камерами ночного видения. Комната казалась пустой, абсолютно безобидной и совершенно нормальной, за исключением странного сооружения из пластика в середине. Сооружения, в котором, как было известно полицейским, находились восемь подвыпивших голых людей: об их присутствии свидетельствовали только гротескные формы, время от времени колебавшиеся по ту сторону пластика. Жуткое, мрачное зрелище, если знать, что одной из этих живых форм вскоре предстояло стать мертвой.
— Он мог это сделать внутри, — задумчиво проговорил Хупер. — Почему он не убил в парилке?
— Или она, — напомнил сержанту инспектор. — Мы говорим «он» по привычке. Но не должны упускать из виду, что преступником может быть женщина.
— Конечно, сэр, это так. Но я о том, что никто бы не заметил, если бы он или она воспользовались небольшим ножом, который очень легко пронести в парилку. Чиркнуть по горлу и ждать, пока остальные не почувствуют запаха крови. А когда поймут, что жидкость под ними — это кровь, а не пот, будет поздно — все перемажутся. Возможно, так и планировалось.