— Обалденно красиво, — похвалила Мун. Сэлли расплакалась. А за ней все остальные. Кроме Дервлы. Дервла думала о чем-то своем.
— Еще один вопрос, — начала она.
— Что такое? — вскинулась Джеральдина. Она вырвала согласие ребят и больше не желала никаких возражений.
— Предположим, убийца нанесет новый удар?
Тюремщица задумалась, но ненадолго.
— Исключено. Во-первых, вы будете начеку. Мы больше не станем устраивать ничего в духе парилки. Разумеется, отныне никаких анонимных действий и групповых занятий в замкнутом пространстве. Никаких сборищ — все в открытую и на виду. Я понимаю ваши тревоги. Конечно, вам было бы неприятно. Я хочу сказать, если бы вдруг такое снова случилось. Вот уж тогда у оставшихся было бы до хрена славы.
День двадцать восьмой
8.00 вечера
Они находились в доме не менее получаса, но не было сказано ни единого слова. Одни сидели на диванах, другие лежали на кроватях. И никто не решался зайти в туалет.
— Говорит Хлоя, — раздался голос из скрытых динамиков. — Чтобы сохранить принцип игры, мы решили рассматривать отсутствие Келли как выселение, а значит, на этой неделе никакого нового выселения не будет. У вас позади долгий и трудный день, поэтому в виде исключения предлагаем заказанный на воле ужин, который вы найдете в буфете в кладовой.
Джаз отправился в кладовую и вернулся с пакетами.
— Китайская кухня, — проговорил он.
Никто не ответил, и они съели ужин в полном молчании.
— Выходит, что Келли убил один из нас, — наконец проронил Дэвид.
— Получается, что так, — отозвалась Мун.
Все снова замолчали.
Минута проходила за минутой, и в аппаратной тоже стояла гнетущая тишина.
Тем же вечером, немного позднее, в бункер проскользнул инспектор Колридж и сел рядом с Джеральдиной. Он хотел воочию понаблюдать, как лепилась передача. Тюремщица не сразу его заметила и, когда Колридж заговорил, буквально подпрыгнула на стуле.
— Была бы моя воля, я бы все это прекратил.
— Я вас не понимаю, — отозвалась она. — Прикиньте, сколько полицейских получают возможность следить за подозреваемыми? Обычно, если не удается предъявить обвинение, добыча исчезает — и концы в воду. Если наша компания скрывает какие-то тайны, лучше держать молодцов всех вместе.
— Я запретил бы передачу по моральным соображениям. Вся страна смотрит «Любопытного Тома», потому что зрители знают: один из игроков — убийца.
— Не только, инспектор. Завораживает другое: всегда есть шанс, что вчерашнее повторится опять.
— Я тоже об этом подумал.
— Скажу вам больше, подозреваемые тоже это знают. Как вам это нравится?
— Никак. Убийство не сюжет для развлекательного шоу.