– Я склонен думать, Антония, что в конечном счете мы все получаем то, что заслужили, – мягко улыбнулся ей Гейбриел.
– Но ты же не думаешь, что заслужил все это, – вскинув подбородок, тихо возразила Антония.
– Что – все, дорогая?
– Дом. – Она кивнула в сторону парадного зала. – Землю. Герцогство. На самом деле я боялась, что сегодня утром ты предложишь Осборну забрать все это и повеситься, – наполовину в шутку сказала Антония.
– О, дорогая, на короткое мгновение такая мысль пришла мне в голову, – признался Гейбриел. – Но потом я понял…
– Что, Гейбриел? – Антония осторожно положила руку на лацкан его сюртука и придвинулась ближе. – Что ты понял?
– Я понял, Антония, – улыбнувшись, с некоторой грустью заметил Гейбриел, – что мужчину, который трудится день-деньской в конторе судоходной компании в Уоппинге, никогда не будут считать вполне подходящим для… тебя человеком.
Склонив голову набок, Антония несколько секунд смотрела на него светлыми голубыми глазами.
– Кто не будет считать? Неужели в этом случае чье-то мнение, кроме моего, имеет для тебя значение? Ты должен понять, Гейбриел, что я больше не собираюсь строить свою жизнь по чужим стандартам.
– Антония, ты можешь пожалеть о своем выборе, – тихо сказал Гейбриел, глядя на их соединенные руки. – Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья.
– И я тоже решила, Гейбриел, что буду счастливой, – прошептала она. – Я просто безумно хочу этого. Я слишком долго была несчастной, но теперь с этим покончено. Когда мы спорили в павильоне, я уже сказала тебе: на этот раз я намерена сражаться за свое счастье.
– Ты в этом уверена?
– А как ты думаешь? Я намерена получить столько счастья, сколько смогу.
– Антония, ты заслужила больше чем просто счастье. Теперь, когда у нас есть признание Осборна, твоя жизнь станет совершенно другой. Я не могу сделать реальными твои сказочные мечты или вернуть тебе потерянных детей, но у нас прекрасное начало – с тебя сняты все подозрения.
– Мне больше не нужны волшебные сказки, Гейбриел. Я хочу полноценной жизни и реальной любви.
Он нагнул голову и взял обе руки Антонии в свои.
– Антония, я знаю, что в прошлом делал много таких вещей, за которые… мне стыдно…
– О, Гейбриел, – перебила его Антония, и ее глаза стали светлыми от боли, – все совсем не так! Не ты делал, а с тобой делали. А это не одно и то же! Я говорю не только о… физических мучениях, которые ты был вынужден терпеть, но и о том, как обращались с тобой здесь – твой кузен и другие, о том, что ты остался без присмотра, о стыде, который тебя заставляли чувствовать. Это… разбивает мне сердце.