Мы много путешествовали. В Калифорнии и Мексике мы были несколько раз. Как правило, мы отправлялись туда, где проходили семинары по медицине или научные симпозиумы, оставляя детей на попечение няни. Налоговые инструкции позволяли нам пользоваться комфортабельными гостиницами и перворазрядными ресторанами, которые оплачивала фирма. Я заботливо собирала все квитанции и счета, подтверждающие профессиональный характер нашего путешествия.
Мне казалось, что эти поразительные перемены в моей жизни подавляют меня. Хотя я не работала в традиционном понимании этого слова, я была занята больше, чем когда бы то ни было, но, осыпаемая деньгами и нежностью, обожествляемая мужем, имела ли я право жаловаться на что-либо?
Однако почти сразу же в нашу супружескую жизнь проникли проблемы. Вначале это были редкие случаи непонимания, и возникали они у нас из-за некоторой несовместимости культур. Для Муди это были несущественные детали, но они приводили его в изумление. Например, когда в банке в Корпус Кристи мы открывали счет, он вписал в формуляр только свою фамилию и имя.
– Что это значит? – спросила я. – Почему ты не вписываешь и мою фамилию?
Он выглядел удивленным.
– Мы не вписываем имена женщин в банковские счета, – ответил он. – Иранцы этого не делают.
– Но ты здесь не иранец, – возразила я. – Ты же собираешься стать американцем.
Очень скоро я поняла, что Муди рассматривает меня как свою собственность. Когда мы бывали среди людей, он всегда требовал, чтобы я находилась возле него. Обычно он обнимал меня и держал за руку, точно опасаясь, что я могу убежать. Мне льстили его привязанность и интерес, но настойчивость, с какой он демонстрировал это, порой раздражала.
Превратившись из приятеля мамы в отчима, Муди постепенно терял свой авторитет в глазах детей. Став главой дома, он потребовал от Джо и Джона безоговорочного послушания. Это особенно не понравилось одиннадцатилетнему Джо, который уже начинал проявлять самостоятельность. Ведь именно Джо раньше был главным мужчиной в семье.
Кроме того, источником большого напряжения в наших семейных отношениях, несомненно, был Реза. Он учился в университете Детройта и какое-то время жил там в комнате Муди. Через год после заключения нашего брака Реза получил диплом экономиста, и Муди пригласил его в Корпус Кристи пожить у нас, пока тот не найдет работу.
Когда Муди не было рядом, Реза брал на себя роль хозяина и господина, пытаясь выдавать мне и детям распоряжения и требуя повиновения. Как-то ко мне пришли несколько приятельниц на чай. Реза молча сидел с нами в комнате. Было видно, что он старается все запомнить, чтобы потом доложить Муди в случае, если, по его мнению, мы говорили бы о чем-нибудь недозволенном.