Я поперхнулся от обиды. А Эльза полюбопытствовала:
— Может, заедешь во Франкфурт, сам передашь письмо? Ты бывал во Франкфурте? Муж будет рад.
Вот всегда так — стоит оказать услугу…
— У нас расписание напряженное, я дома буду дня три всего, — буркнул я.
— Тогда в следующий раз, — легко согласилась Эльза. — Пока, Петер…
Она поднялась, и я запоздало спросил:
— Куда летите?
— Джамайя, — Эльза вздохнула. — Подвернулся фрахт.
— Птички?
— Попугайчики и воробьи, — второй пилот «Люфтганзы» поморщилась. Я ее прекрасно понимал. Перевозить тысячу галдящих, гадящих, вопящих от тесноты и непривычной обстановки птиц — занятие не из приятных.
Эльза вернулась к своим приятелям, а я остался наедине с недопитой кружкой. Еще вчера я бы одной не ограничился. Но сегодня вылет, так что, по честному говоря, и эта кружка незаконная.
Я исподлобья оглядел бар. Народу было много, и все сидели тесными кучками. Самая большая и шумная — американцы из «Делты» и «Юнайтед Эрлайнз». Чуть поменьше — японцы из «Джал» и англичане из «Бритиш Эруэйз». Даже австралийцев из «Квантаса» и испанцев из «Иберии» я углядел. Наших — никого. Уступали мы в этом секторе позиции, здорово уступали. Я вздохнул, поднимаясь. Подошел к стойке, потянулся к телефону. Здоровяк-бармен радостно улыбаясь, подвинул мне аппарат. Воскликнул:
— О! Янг рашен пайлот!
Он меня со вчерашнего дня запомнил. Бармены русских всегда любят. Мы им выручку делаем… даже в одиночестве.
— Пайлот, пайлот, — рассеянно сказал я. Снял трубку, набрал номер диспетчерской. Ответили не сразу.
— Борт тридцать шесть — восемнадцать, «Трансаэро». Окно появилось?
Честно говоря, я надеялся, что сегодня вылететь не удастся. Можно было бы еще посидеть, попить хорошего пивка, выспаться в уютном гостиничном номере. Здесь мы бывали редко, жилье бронировали второпях, и потому мне выделили очень приличный люкс.
— Борт тридцать шесть — восемнадцать… — на том конце провода девушка-диспетчер защелкала клавиатурой компьютера. — Да, есть окно. В семнадцать ноль шесть. Подтверждаете вылет?
Я посмотрел на часы. Еще не было трех.
— Да.
— На медконтроль в двенадцатый кабинет, и в контрольный центр, — любезно сказала девушка.
Опустив трубку я хмуро посмотрел на бармена.
— Фьють? — радостно спросил он.
Вот именно, фьють…
Я кивнул и пошел к двери. Навстречу ввалилась целая толпа — не то китайцы, не то филиппинцы, пришлось прижиматься к стене. Воспользовавшись заминкой я помахал немцам рукой, но они этого не заметили.
Шумно сегодня будет в «Старом Дональде Даке»…
После полумрака бара — тонированные стекла и плотные занавеси, снаружи немудрено было и ослепнуть. Я зажмурился, доставая темные очки, нацепил их, и только потом огляделся.