– Что? – Мамуля перестала сверлить недобрым взглядом бутыль с монголо-татарским кефиром и посмотрела на меня. – Ах нет! Мне пока что и старых тем вполне хватает!
Я согласно кивнула. Наша великая Бася Кузнецова работает в жанре мистического ужастика, а там действительно, где ни копни, всюду темы и образы мощные, как своды романского собора, и цельные, как плиты готического склепа. Там, во всех смыслах, копать еще и копать!
– Дело в том…
Мамуля бочком опустилась на табуретку и рассеянно потянулась к чаю.
– Дело в том, что кое-кто пообещал отомстить мне за иго!
– Чего?! – Я снова подавилась. – Кому отомстить? За что? Кто это обещал?
– Я не знаю, – вздохнула мамуля. – Какой-то неуловимый мститель! Он позвонил мне на мобильный и страшным шепотом продекламировал: «Я знаю, ты всему виной! Я отомщу тебе за иго!».
– Хм…
Я посмотрела на озабоченное лицо родительницы и поняла, что ее срочно нужно успокоить. Если от переживаний у мамули приключится бессонница, то завтра она будет сильно не в духе. А наша гениальная писательница умеет передавать свои чувства и настроения родным и близким так же мастерски, как чужим и дальним!
Испортить наступающие выходные мне ничуть не хотелось.
– Строки-то ритмичные! – находчиво заметила я. – Может, какой-то тайный поклонник просто читал тебе свои стихи?
– По-твоему, это похоже на любовную лирику? – Мамуля недоверчиво перекосила брови.
– Почему нет? – Я напрягла свою наследственную поэтическую жилку, спешно додумывая продолжение двустишия. – Вот, например:
Я знаю, ты всему виной!
И отомщу тебе за иго!
Меня пьянишь ты, как вино,
Поэта делая заикой!
– Гм, – мамуля неуверенно улыбнулась. – Неплохо звучит, рифмы точные! Но при чем тут иго?
– Ну, здрасьте! – возмутилась я. – Где твоя логика? По-моему, все очень четко: ты пленила этого любвеобильного самца, оккупировала его сердце – что же это, если не иго?
– Ну, положим. – Мамуля покосилась на свое отражение в полированном боку стального чайника и непроизвольно поморщилась: искривленная поверхность посудины так причудливо исказила ее безупречные черты, что плениться ими мог разве что любвеобильный самец морской свинки. – Но какой мести мне следует ожидать за это непредумышленное эмоциональное иго?
– Не знаю, – честно сказала я. – Тут все зависит от личности обожателя. Может, он хочет утопить тебя в море своей любви?
– Звучит не слишком заманчиво!
Мамуля снова покривилась, без приязни посмотрела на свое косоглазое толстощекое отражение и неодобрительно пробормотала: «Экое свинство», – не уточнив, имеет ли она в виду ситуацию вообще или только отдаленно похожего на нее морского свинтуса в чайнике.