Если бы эти мысли подслушал капитан Кулебякин, без стрельбы на поражение не обошлось бы. С Дениса сталось бы приковать меня к себе наручниками, доставить в ЗАГС и осуществить добровольно-принудительный акт бракосочетания, что в моем представлении как раз и было бы равнозначно контрольному выстрелу в голову. Я девушка свободолюбивая и пожизненного заключения в браке, боюсь, не переживу. Разве что муж будет достаточно умен и великодушен, чтобы понять: удержать меня силой невозможно.
«Тем не менее грубой мужской силой тебя можно пленить», – заметил внутренний голос, явно намекая на вчерашнее знакомство с мачо.
– Ну, нет, извини! Мужская сила – это хорошо, но для того, чтобы меня пленить, нужны еще ум и чувство юмора, – заспорила я. – Это как минимум!
«А как максимум?»
Это была интересная тема, достойная отдельного исследования. Полный список достоинств, которыми в идеале должен обладать мой Единственный и Неповторимый, я вчерне набросала еще на третьем курсе института – получился свиток в шесть локтей. Оценив его длину, мой верный, но ехидный рыцарь Максим Смеловский, которого я безжалостно ознакомила с результатами тех своих раздумий, сказал, что мой идеальный мужчина – это собирательный образ, воплощение которого возможно только по принципу «сто в одном». И недели две, не меньше, называл меня не иначе как «Мисс Франкенштейн», прозрачно намекая на чудовищность моих матримониальных фантазий. Это было обидно, однако годы подтвердили, что Макс оказался прав: с Единственным у меня до сих пор никак не складывается. Я всерьез опасаюсь, что у нас с Зямой общая генетическая склонность к полигамии, и это вкупе с существующим в нашей стране семейным кодексом определенно обрекает нас на безбрачие.
– О, Инночка! – обрадовался моему появлению старенький вахтер Семен Петрович.
И тут же задал неизменный вопрос, заменяющий полноценное приветствие:
– Когда на свадьбу позовешь?
– Боюсь, в следующей жизни! – вздохнула я, проворно пересчитывая ногами ступеньки.
В конторе окопался Андрюха Сушкин. Компьютер добросовестно и неспешно пересчитывал смонтированный ночью фильм – рекламу фирмы, производящей гелиосистемы, а Эндрю спал в кресле и явно видел во сне что-то гораздо более горячее, чем солнечные батареи. Я хлопнула дверью, зацокала каблуками, и Эндрю, не открывая глаз, томно пробормотал:
– Да-а, детка, да-а!
Он растревоженно завозился, сделал попытку перевернуться на бочок и в результате шумно загремел на пол вместе с креслом. Проснувшись, он зачем-то заглянул под стол и с сожалением изрек: