Костя шёл и считал дни, оставшиеся до так называемого последнего звонка, когда десятиклассники проходят гуськом по всем школьным коридорам, остальные ученики стоят около окон и прощально машут им руками, иногда даже дарят цветы. Потом все идут в актовый зал, где директор произносит речь, после чего все радостно разбегаются.
Дней оставалось порядочно…
— Инна… — повторила Сусанна Андреевна. — Что же ты наделала?
— Что я наделала? — Инна смотрела на классную руководительницу чистыми глазами, и на щеках её не появлялся позорный румянец, бледными были щёки Инны.
— Где ты гуляла эти три дня? — спросила Сусанна Андреевна.
— Гуляла, — повторила Инна. — Эти три дня я болела… О чём завтра же представлю справку… Возвращаясь из поликлиники, я встретила Костю Благовещенского и остановилась с ним поговорить. Только я хотела спросить у него, почему он не в школе, появилась химичка. Не знаю почему, но она предположила самое нелепое будто я и Благовещенский прогуливаем вместе уроки, а её долг немедленно вернуть нас на путь истинный… Согласитесь, как-то не очень хочется объяснять такому человеку, что он ошибается, что он не прав, и так далее… Вот я и подумала, что справка с печатями объяснит всё гораздо лучше…
— Ты её принесла?
— Справка будет завтра, — спокойно ответила Инна. — Потому что сегодня я ещё считаюсь больной…
— В таком случае ты можешь идти домой. — Сусанна Андреевна смотрела в окно. Казалось, Инна её мало занимает. По стеклу ползли капли. Класс молчал, как на похоронах.
— Дождь, — сказала Инна, — такой сильный дождь. Мне не хочется выходить под дождь…
— Дождь, — повторила Сусанна Андреевна.
Казалось, окон нет, и капли летят в класс.
— Садись, Инна, — сказала устало Сусанна Андреевна. Открыла журнал. — Что у нас на сегодня? На чём мы в прошлый раз остановились?
— На Маяковском, — сказал Женя Константинов.
— Прекрасно, — обрадовалась Сусанна Андреевна Что ты, Женя, знаешь из Маяковского?
— Всё! — нагло ответил Женя.
— Всё? — удивилась Сусанна Андреевна.
— Хотите о дожде? — спросил Женя и, не дожидаясь согласия, продекламировал:
В стёклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
собора Парижской богоматери.
Некоторое время все сидели молча, потрясённые константиновскими познаниями. Сусанна Андреевна медленно подошла к столу, за которым стоял Женя, и вытащила из-под тетрадей том Маяковского.
— Женя сейчас как раз читал «Облако в штанах», — сказала Сусанна Андреевна. — Как раз на этой странице…
— Я пошутил, — ответил Женя. — Мы остановились Блоке… А Маяковский так… Любимый поэт…