Загородные виллы блестели в лучах восходящего солнца. Вскоре Валерий очутился за городом, в безмолвном мире, окруженном ослепительной красотой, созданной природой. Валерий подошел к богатой вилле, по великолепию не уступающей императорскому дворцу. Длинная белая стена, высотой в два человеческих роста, окружала дом, делая его неприступной крепостью. Юноша устал. Пыль осела на его царственной одежде и башмаках с ремнями. Два невольника поспешили навстречу Валерию. Подбежав, они образовали скамейку, сплетенную из рук, и молодой человек сел на нее, обхватив шеи рабов. Приподняв своего господина, рабы осторожно понесли его в распахнутые ворота, окованные медью и раскрашенные рисунками военных сражений. Несколько полуобнаженных людей подрезали кусты букса. Аллея, ведущая к дому и обсаженная кустарниками и деревьями, хранила прохладу. Валерий приказал слугам опустить его на мраморную скамью, укрытую от знойных лучей.
Рабы сняли со своего хозяина тогу и башмаки, но принесенные сандалии юноша не стал надевать, разминая пальцы ног на дорожке, покрытой мелкозернистым песком.
Освежающий ветер приятно ласкал лицо. Отдохнув в тени зелени, Валерий босиком пошел к обвитому акианфом портику. Он не спеша взошел по холодным мраморным ступеням в длинную галерею с колоннами. Усевшись в кресло, юноша приказал принести письменные принадлежности. Быстро написав короткую записку Фабии, он подозвал письмоносца и повелел ему как можно быстрее доставить послание по адресу.
— Ванна готова, наш господин, — маленький человек с толстыми щеками возник перед Валерием.
— Хорошо, Модерат. Я сейчас приду.
— Господин, вы будете слушать стихи Энея?
— Да! Но только после обеда. Мне необходимо немного отдохнуть. Позови ко мне тех людей, которые были здесь два дня назад. Ты помнишь их?
— Хорошо помню, хозяин, — раб, загибая пальцы, перечислил друзей Валерия.
— Славно, друг мой, славно. Вели приготовить хорошее вино для ужина.
Модерат, управляющий виллой, поспешил удалиться.
Искупавшись в прозрачной воде бассейна, Валерий, массажируемый двумя прелестными рабынями, лежал на позолоченной скамье. Нежные прикосновения женских рук убаюкивали его. В изголовье стоял раб с точеной фигурой, навевавший прохладу павлиньим опахалом. Валерий, погруженный в дремоту, с улыбкой на лице вспоминал обжигающий поцелуй рабыни Фабии.
Актис… Актис… Актис…
Имя обаятельной невольницы стучало в висках, билось в сердце, разрывая тонкую душу Валерия на части. До него доносилось журчание бьющих фонтанов. Сквозь веки он видел расплывчатые силуэты рабов, готовивших мази для натирания.