Из пакета выпала кучка ассигнаций. Вильгельм разиня рот смотрел на них.
Он стал читать, и изумление изобразилось на его лице.
– Что такое? – спросил Саша.
– Ничего не понимаю, – повернул к нему вылупленные глаза Вильгельм. – Прочти.
Письмо, написанное старинным почерком, дрожащей, по-видимому, старческой рукой, было такого содержания:
«Милостивый Государь Вильгельм Карлович!
Ваш покойный батюшка был мне благодетель. Я оставался ему должен тысячу рублей долгое время: обстоятельства лишили меня возможности заплатить сей долг; теперь же препровождаю к вам сию тысячу рублей и покорнейше прошу принять вас уверения в истинном почтении, с которым честь имею быть ваш, милостивый государь
Вильгельм Карлович!
всепокорнейший слуга Петр Григорьев.
С. – Петербург,
сентября 20 дня 1825 г.»
– Ну что же, – весело сказал Саша, – очень благородный поступок!
Вильгельм пожал плечами:
– Да я никакого Григорьева не знаю.
– Что ж, что не знаешь, твой отец его, верно, знал.
– Я никогда такого имени у нас в семье не слыхал.
Вильгельм подумал, посмотрел подозрительно на слугу и сказал ему:
– Я этих денег принять не могу. Я Петра Васильевича не имею чести знать.
Слуга спокойно возразил:
– Велено оставить. Ничего не могу знать.
Вильгельм беспокойно огляделся и задумался.
– Нет, нет, – сказал он подозрительно, – здесь, может быть, недоразумение какое-нибудь.
– Какое же здесь может быть недоразумение, – возразил Саша, – когда твое имя здесь довольно ясно написано.
– Не понимаю, – пробормотал Вильгельм.
– Мой совет, Вильгельм, – сказал Саша, смотря на него ясными глазами, – не обижать человека, совершившего благородный поступок, отказом, а принять.
Вильгельм посмотрел на него внимательно:
– Это верно, Саша, спасибо. Он, конечно, обиделся бы. Но я его посещу и объяснюсь лично.
– Где твой барин живет? – спросил он слугу.
– На Серпуховской улице, в доме Чихачева, – сказал слуга, смотря вбок.
– А когда его можно дома застать?
– Они дома бывают каждое утро до девяти часов, – отвечал слуга, подумав.
– Поблагодари же, любезный, барина, – сказал Вильгельм, – и передай, что посещу его завтра же.
Слуга низко поклонился и ушел.
Назавтра же Вильгельм собрался к Григорьеву.
Домой он вернулся поздно, совершенно озадаченный.
– Не нашел, – сказал он Саше растерянно.
– Неужто? – удивился Саша.
– Всю Серпуховскую улицу обошел, – махнул Вильгельм отчаянно рукой, – там даже и дома Чихачева нет. Взял квартального надзирателя, обошел с ним всю часть, и Измайловскую часть обошел, – нет и нет.
– Да вот поди ж ты, – сказал что-то такое Саша, слегка недоумевая.