Вернувшись к себе, Вильгельм застал Левушку Пушкина. Блёв мирно спал на диване, свернувшись калачиком. Саши дома не было. Вильгельм растолкал его и засмеялся сонному его виду.
– Левушка, друг дорогой. – Он поцеловал Левушку.
Какой человек прекрасный Левушка!
Левушка с удивлением осмотрелся – он ждал Вильгельма, кутил вчера и заснул на диване.
Потом вспомнил, зачем пришел, и равнодушно достал из кармана бумагу.
– Вильгельм Карлович, Александр прислал стихи – тут есть и до вас относящиеся. Просил вам передать.
Месяца полтора назад отпраздновал Вильгельм с Яковлевым, Дельвигом, Илличевским, Комовским и Корфом лицейскую годовщину, и все пили за здоровье Александра.
Паяс 200 номеров вспомнил старые свои проказы и паясничал – было весело.
Бумага, которую передал теперь Вильгельму Левушка, были стихи Александра на лицейскую годовщину.
Левушка уже давно ушел, а Вильгельм все сидел над листком.
Он прочитал протяжным голосом, тихо:
Служенье муз не терпит суеты;
Прекрасное должно быть величаво:
Но юность нам советует лукаво,
И шумные нас радуют мечты…
Опомнимся – но поздно! и уныло
Глядим назад, следов не видя там.
Скажи, Вильгельм, не то ль и с нами было,
Мой брат родной по музе, по судьбам?
Он замечал, как голос его переходил в шепот, а губы кривились; читал он с трудом и уже почти не понимая слов:
Пора, пора! душевных наших мук
Не стоит мир; оставим заблужденья!
Сокроем жизнь под сень уединенья!
Я жду тебя, мой запоздалый друг…
Он заплакал быстро, как ребенок, сразу утер слезы и заходил по комнате. Нет, нет, и это уже прошло. Не будет уединенья, не будет отдыха. Кончены расчеты с молодостью, прошла, пропала, разлетелась, один Пушкин от нее остался. Но его Вильгельм не забудет. Кончено.
Наступил вечер. Вошел Семен, зажег свечи.
ПИСЬМО ВИЛЬГЕЛЬМА ДУНЕ
Моя любимая.
Вы пишете, что собираетесь к Рождеству в Закуп. Как Вы меня обрадовали. О, чего бы я не отдал, чтобы снова побыть с Вами, гулять в роще и кататься мимо Загусина. Но довольно. Судьба гнала меня до последнего времени, только теперь наступает для меня решительный срок.
Мы будем счастливы. Голова моя седеет, сердце полно Вами, и у каждого в жизни есть срок, когда он должен сказать словами старого Лютера: здесь стою я и не могу иначе.
Я так близок от счастья, как никогда. Вы – моя радость.
Ваш Вильгельм.
Что было до Вас, было только одно заблуждение.