Маршалл — Нет. Собирайте стержни клещами из рюказака — они есть среди инструментов, и кладите их в контейнер. Быстрее! У вас мало времени!
Волкодав — Хорошо. Здесь не мешало бы прибраться…, раз у хозяина нет времени на субботник…
Волкодав обошел внутренности реакторного колодца и взялся за первый стержень. Он отрывал длинными кусачками стержни, приплавившиеся оболочкой к стенам, рассыпая куски плавленого графита, бросал их в контейнер. Они были везде разбросаны. Часть проводов свисала сверху обугленными одеревеневшими прутьями. Металл хорошо впитывал радиацию и именно он давал львиную долю всего фона. Волкодав излазил все стены реактороной, заполнив доверху контейнер принесенными стержнями. Некоторые из них разваливались прямо в его руках или вырывали из стен и пола с собой куски металла и бетона, пригоревшие к ним…Контейнер обозначился на голографическом интерфейсе шлема как опасный объект с высоким фоном. Значок радиации на стекле шлема стал красным, турбина дико визжала, прокачивая сквозь забившиеся углеродной пылью фильтры воздух в ионно-обменную колонку регенератора.
Маршалл закачал головой, ерзая в кресле в салоне фургона за ЧАЭС — Он не сможет выйти оттуда. Скафандр уже стал частью радиоактивного фона саркофага. Наноматериалы и так самовосстанавливаются каждые три наносекунды, но излучение слишком «жесткое». Если он выйдет оттуда — он убьет наведенной радиацией все вокруг себя на расстоянии нескольких километров. Это — скафандр смерти…
Морфи — «Не знаю. Не знаю…Я пока регулирую системы жизнеобеспечения. У него еще есть время для того, чтобы закончить работу. Мне жаль, действительно жаль. Фильтры забились углеродной фракцией в турборежиме — он слишком долго простоял там, собирая в себя всю эту чертову пыль по дороге…мы этого не могли предусмотреть. Скоро и они отключатся. А запас химически связанного кислорода в баллоне регенератора нам неизвестен — наспинный металлический ранец был разрушен и мы даже не знаем есть ли баллон на месте или его уже нет. Надо было сталкеру сразу сказать, что это билет в один конец…»
* * *
Волкодав чувствовал, что не хватает воздуха. Турбина отключилась, скрежетая искореженными лопастями, фильтры сухо щелкнули и взорвались на его спине, выплюнув в стороны целые килограммы вонючей радиоактивной пыли — словно разом взорвались отсыревшие новогодние петарды. Включился замкнутый цикл дыхания самого Прототипа, все опять стало синеть в глазах Волка. Теперь фильтры и их глушители вынесло с его сьюита и остался только внутренний вент-цикл, который долго не продержится. Это значило, что урано-графитный аэрозоль и бетонная пыль будут забивать внутри системы его сьюита, порча его элементы. Все батареи работали на полную мощность. Из покореженного баллона, вмятого в наспинную перегородку, пошел кислород. В стекле замигали индикаторы всех систем, работавших на полной мощности и даже более того…Волкодав поежился от мерзкого ощущения опасности…