Двенадцатого сентября приступили к постройке плота.
Виктор Тимофеевич давно присмотрел в береговом ельнике сухие деревья. Их срубили, раскряжевали, подкатили к реке. Долго и тщательно связывали тальниковыми корнями и прутьями, закрепляли с концов весла. На этом примитивном суденышке наших далеких предков они отправятся в последний переход, поплывут с надеждой, что река вынесет их к людям, спасет.
Дождь не заставил себя долго ждать.
Буквально на следующий день после постройки плота, поздно вечером, когда лиловая мгла окутала землю, где-то за темным краем леса, над угрюмыми гольцами прошла молчком дождевая тучка. Прошла она, покропила землю, дохнула влажной прохладой в глубь тайги и сползла за горизонт, как бы не желая омрачать покой широкого звездного небосвода.
А под утро Селиткан зашумел сильнее, вздулся мутной водою, оказывается, тучка-то не прошла бесследно.
Харьков встал до рассвета. Долго ходил по берегу, взмахивая удилищем, но рыба не брала. Он впервые вернулся в лагерь без добычи.
С востока тянулись мокрые тучи. Ветер гнал их к истоку Селиткана, вытряхивал дождь. Надо было теперь торопиться, быть готовыми сплыть по большой воде. Не прозевать!
Селиткан задурил, забушевал, словно необъезженный конь, сорвавшийся с аркана. Он расплескался по берегам, взмутил воду, приглушил перекаты. За крутым поворотом, где река в разбеге наскакивала на отвесную стену мыска, не смолкал грозный предупреждающий рев.
Плот готов. Сборы были короткими. Из имущества остались карабин, топор, котелок, берестяной чуман, две кружки да починяльная сумочка. Материал экспедиции разделили на две части. Упаковывая в непромокаемые мешочки снимки, журналы, схемы, они испытывали понятное чувство гордости — все-таки сохранили, все-таки пронесли через огонь, болота, голод и болезни!..
Запасы сушеной рыбы и спички разделили на всех. Каждый должен иметь это на случай аварии. В довершение Виктор Тимофеевич дал каждому по крючку и леске из своих запасов.
Дождь не унимался, Селиткан продолжал прибывать.
Каким неудержимым был он, каким бешенством были полны его попытки вырваться из каменной теснины! Коварная, неумолимая река. Путники понимали, какой опасности они подвергают свою жизнь, но выбора не было, а надежда была.
— Надо оставить о себе след, — сказал Борис.
— Обязательно. Я написал записку, — ответил Харьков.
Он прочитал:
«Настоящим сообщаем: мы, топографическое подразделение Нижне-Амурской экспедиции, в составе старшего топографа Харькова В. Т., географа Брыковой Т., техника Полиенко Б. и рабочего Абельдина Н., были захвачены пожаром на Удских марях. Олени погибли от бескормицы. Проводники по их настоянию были отпущены и ушли в сторону Охотского моря. Мы решили пробираться в Экимчан через тайгу. Больные, изголодавшиеся, еле дошли до Селиткана. Совершенно сознательно и единогласно решили плыть вниз по Селиткану на плоту, понимая, что это рискованно и является грубым нарушением техники безопасности. Тем более, с нами находятся два мешка с ценным материалом. Другого выхода нет. Сдаваться, не предприняв последней попытки, не можем. Подписи: Харьков, Полиенко, Брыкова, Абельдин».