Кляйнляйн, не привыкшая к похвалам, покраснела. Пожилая фрейлейн легко смущалась. Она водрузила большие очки в роговой оправе на нос и начала листать записную книжку.
При этом, прежде чем перевернуть страницу, она каждый раз лизала указательный палец.
Мальберг не сводил с нее глаз, наблюдая, как она, просматривая страницу за страницей, едва заметно качала головой. Наконец библиотекарша спросила:
– Что это такое? У Мартина Лютера я ничего подобного не встречала.
– Конечно нет, - возмутился Лукас. - Меня интересует только содержание.
– Мне кажется, апокриф очень странный. Laetare, Sexagesima, Reminiscere, Oculi - это даты христианского церковного календаря. И все это воскресенья.
– А имена? Там указаны какие-нибудь имена?
– Несомненно. Если я не ошибаюсь… - Фрейлейн Кляйнляйн взяла с полки истрепанный библейский словарь и начала быстро листать. - Память меня не подвела, - с победоносным видом произнесла она и сдвинула очки, на кончик носа. - По еврейским канонам, - начала она читать, - от исторических произведений Иисуса Навина и до второй книги Царей эти книги называются ранними пророками. В противоположность им появилась группа поздних пророков, которых делят на «больших» и «малых». «Большие» пророки - это Исайя, Иеремия, Иезекииль и Даниил. Двенадцать «малых» пророков - Осия, Иоиль, Авдий, Иона, Амос, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария, Малахия.
– Наум, Захария, Малахия… - тихо пробормотал Мальберг. - Имена, которые встречаются и в записной книжке.
– Именно так. И если позволите, замечу: смысла в этом никакого нет. Вот только…
– Что?
– Не обращайте внимания, эта идея абсурдна. Нет, забудьте об этом!
Мальберг не хотел давить на фрейлейн Кляйнляйн. Он боялся, что она может задать ненужные вопросы, но в то же время надеялся, что в будущем ему удастся выяснить, о чем хотела сказать его помощница.
Они ехали вверх вдоль Рейна в гнетущем молчании: ни кардинал Гонзага, ни монсеньор Соффичи не проронили ни слова. Альберто тоже молчал. Он просто смотрел на дорогу. События последних суток глубоко взволновали троих мужчин. Они не любовались романтическим рейнским ландшафтом, обласканным лучами августовского солнца.
На перекрестке у Висбадена Альберто свернул на шоссе А-3, ведущее в аэропорт. Ему пришлось сбавить скорость: люди ехали на работу в город. С северо-запада приземлялись и взлетали самолеты; они шли так низко, что Альберто невольно втягивал голову в плечи.
Обычно Соффичи не переносил молчания, но теперь оно длилось уже более часа. Он думал о том, почему они все словно языки проглотили. Был ли это стыд, который они таили в душе, или на них повлияли непонятные события.