Патологоанатомы университетской клиники Кельна отметили также повреждения на правом бедре, не связанные с убийством. Но поскольку они были старые, никаких предположений по поводу их возникновения сделать не удалось. Эксперты внесли все это в протокол, и на основании их обследования, с вероятностью в восемьдесят процентов, можно было утверждать, что с момента убийства до сброса тела в реку прошло не менее двенадцати часов. Поскольку в легких не оказалось следов речной воды, было решено, что мужчину убили до того, как он оказался в реке. Анализ крови не подтвердил наличия алкогольных и наркотических веществ.
Прокурор присвоил делу номер К-0103 2174.
На следующий день на первой полосе газеты «Кельн экспресс» появилась фотография убитого. Над ней был большой заголовок:
Загадочное убийство. Помогите опознать мужчину.
Было раннее утро, но государственный секретарь Гонзага уже сидел перед двумя аккуратно сложенными стопками бумаг. Его кабинет располагался в Апостолическом дворце, непосредственно под приватными комнатами Папы. Из кабинета открывался вид на площадь Святого Петра. Через открытое наполовину окно доносились голоса болтливых францисканских священников, которые пришли из Палаццо дель Трибунале к исповедальням собора Святого Петра. Гонзага машинально расписывался на документах. Казалось, он совершенно не думал о работе и задумчиво смотрел в окно, а куча бумаг fia столе абсолютно его не касалась. Наконец он отложил в сторону перьевую ручку, откинулся па спинку стула и развязал красный пояс своей мантии. В комнату без стука вошел секретарь кардинала.
– Доброе утро, ваше преосвященство! Утренняя почта.
– Что-нибудь важное? - хриплым голосом спросил Гонзага, начав просматривать письма.
– Насколько я могу судить, ваше преосвященство, нет. Только вот…
–Да?
Соффичи вынул лист из стопки.
– Довольно глупо, вы не находите?
– Идея была не моя, а сестры Юдифи из ордена Franciscan Sisters of the Eucharist>1, которая возглавляет интернет-отдел. Они дали компьютерам имена архангелов Михаила, Рафаила и Гавриила.
Францисканские сестры причастия.
Гонзага устало улыбнулся. Смех был чужд ему. Смех, как он говорил, - это маска дьявола.
За семь лег пребывания в должности государственного секретаря Гонзага понял, что такую работу можно выполнять только с изрядной долей цинизма. Но вдруг он замер. Текст на отпечатке гласил:
"Ваше преосвященство! Был очень счастлив и получил огромное удовольствие, общаясь с Вами так близко к Небу. Что же кается моего предложения по поводу продажи вам капли і, |чіви Господа нашего, то мне кажется уместной цена в сто тысяч долларов. В ближайшие дни обращусь к Вам для уточнения условий. Обожженное лицо».