– Ко мне, – сказал Юра. – Пойдем домой!
Длинными прыжками, радостный, пес бросился к нему.
У Юры снова хлынули слезы:
– Леня, ты понимаешь, что такое собака!
– Не реви, – попросил Леня друга.
Когда вернулись домой, в кухне он поставил на стол красивую бутылку.
– Это успокоительное, – сказал Леня. – Импортное вино, отцу подарили.
– Сухой, золотой, крепкий, – без труда прочел Юра на этикетке. – Ром.
Овчарка сидела рядом с ним, тесно прижавшись к ноге.
Леня в это время приподымал по очереди крышки кастрюль, стоявших на плите, заглядывал внутрь, вдыхал ароматные запахи:
– За это – попадет, – бормотал он, сглатывая слюну. – За это – жутко попадет…
Он взял с тумбочки хлебницу.
– Давай с хлебом, а? Что нам сделается от одного стакана?
…От одного стакана сделалось то, что Юра, открыв дверь своим ключом, вошел в родную прихожую с очень мрачным лицом, полностью проигнорировав «выставку» домашних тапочек, и, не снимая ветровку, в грязных от бегания по газону с собакой туфлях, прошел прямо в гостиную.
Мама как раз вышла из кухни: в одной руке – легонькая старая табуретка, в другой – ковшик с водой, чтобы полить цветок в кашпо на стене. Она остолбенела, как будто увидела привидение.
– Ты что? Что с тобой?! Петя, он пьяный!!
Петр Данилович сидел на диване и читал газету. Он недоверчиво поднял голову, всмотрелся, потом вскочил, набычился, выпятил челюсть и выставил жилистые руки, будто собирался схватить Юру и надеть на него наручники.
– Я не пьяный, я несчастный, – надрывным голосом сказал Юра. – Зачем нам эта чистота? И чем собака мешает чистоте? Просто повесить на крючок мокрую тряпку, пришел с улицы, вытер ей ноги – и нету пятен! Но зато – собака в доме живет! Как у людей! А некоторые люди даже ездят со своей собакой в гости в другой город! Да кто угодно! Да полный двор собак! Только не у меня!
– Ты что, с ума сошел?! – зловеще спросил отец. – Ты где напился?!
– Да, сошел! Я и пить буду, и курить буду, и школу брошу! И делайте со мной все что хотите – хоть бейте, хоть убивайте!
У мамы лицо пошло пятнами, она сказала:
– Ты видишь, Петя? Надо что-то делать!
Но папа, Петр Данилович Евсеев, подполковник КГБ в отставке, умел хорошо анализировать ситуацию и делать взвешенные выводы. Он убрал боевой камуфляж, будто воздух выпустил, а грозно выставленными руками снял с сына ветровку.
– Ну ты даешь, Юрий Петрович! – только и сказал он, помогая сыну разуться. Но процесс был прерван, потому что Юра вдруг стремглав бросился в туалет. Его рвало весь вечер, и все эти неприятные ощущения на много лет отбили охоту к спиртному.