– Но как?!! – подавив в себе бурю удивления, уже нормальным голосом произнес храмовник. – Ведь ты же погиб! Тысячи свидетелей, десятки готовы были поклясться, что это был именно ты. Как, Вик?.. Как?!!
***
– Вот тебе и поздоровались! – уголком рта усмехнулся я. – Только встретились, ни тебе «здравствуй», ни «как поживаешь». Впрочем, спасибо, что не целишься в меня из арбалета, как в первую нашу встречу. Ладно, не делай такое лицо – его даже сквозь маску видно. Как, спрашиваешь?.. Кто бы знал. Уж я-то точно не представляю. Я отчетливо помню все, что тогда было. Как я позволил себя схватить и как весело трещал хворост на костре. А еще отлично помню свой дикий кашель от дыма, который никак не мог меня убить, и как обугливалась плоть от безумного жара.
Я замолчал и несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая разбуженные воспоминания и чувства. И лишь когда они успокоились, я продолжил.
– Много чего помню, но не будем о грустном. В какой-то момент я, к своей вящей радости, потерял сознание, а очнулся посреди леса. Без одежды, маски и сил. Похоже, все это сгорело на том костре вместе с прежним мной. Зато взамен появилось странное ощущение, что меня предали. Не знаю кто, не знаю когда и как, однако это чувство все еще живо внутри меня, и оно не дает мне покоя.
– Поэтому ты не вернулся в Орден? Ты думаешь, мы тебя предали?..
– Нет, – не раздумывая, отмахнулся я. – Когда я думаю о храмовниках, ничего подобного в душе не возникает. Я не вернулся в цитадель, по нескольким причинам. Во-первых, потому, что мое «воскрешение» могло спровоцировать возобновление противостояния между Орденом и Зерлином. Во-вторых, я считаю, что лучше мертвый идеал, чем живой пример для подражания вроде меня. И наконец, мне просто было бы стыдно смотреть вам в глаза после того, что я сделал.
– Вик, ты никогда бы не совершил ничего плохого, – убежденно оборвал меня Арлис. – И если ты так поступил, значит это было необходимо. Что бы не произошло, Орден примет это и никогда не осудит тебя. Ведь ты – …
– Основатель, – обреченно закончил я за него. – Спасибо, я помню. Но почему-то ты забываешь, что я еще и человек! А любой человек способен ошибаться. И не важно, чем вызваны эти ошибки, – живой вынужден нести их в своей памяти и душе. Вы всегда готовы меня простить и принять. За это я вам благодарен. Однако я еще не готов простить сам себя. Поэтому даже не заикайся о возвращении в цитадель. И еще: дай слово, что никому не расскажешь о моем существовании.
– Но как же… – хотел возразить мне храмовник, но я не дал ему закончить.