Я остановил автомобиль около двух выверенных по линейке куртин с розами и вышел из машины. С заднего двора доносился злобный лай псов, и я молил небо, чтобы доги миссис Луизы Уайтон оказались на надежной привязи.
На площадке у дома меня ожидал слуга в черной ливрее.
— Добрый день! — сказал я. — Мне бы хотелось видеть миссис Луизу Уайтон, если можно.
— Добрый день, сэр! Боюсь, что после обеда мадам никого не принимает!
Сэром он меня назвал лишь после тщательного изучения, и я почувствовал себя польщенным.
— Вот как! А я должен передать ей важное сообщение. Может быть, у нее есть какая-нибудь компаньонка или что-нибудь в этом роде?
— Да, мисс Черри. Это личная секретарша мадам.
Вид у слуги был такой, словно он спрашивал себя, стоит ли ради неурочного пришельца беспокоить мисс Черри.
Я протянул ему свою визитную карточку.
— Передайте это, пожалуйста, мисс Черри! И скажите ей, дело идет о чести семьи Уайтон!
— Хорошо, сэр!
Слуга направился в дом, потом опомнился и обернулся.
— Может быть, мистер соблаговолит последовать за мной…
Он ввел меня в холл и указал на кресло красной кожи. Затем исчез в боковой двери. Я бы с удовольствием закурил сигарету, но решил: лучше не стоит. Старая дева типа мисс Черри могла посчитать это слишком развязным с моей стороны. Минут через пять дверь открылась и появился слуга.
— Если не возражаете, сэр, то пройдите, пожалуйста, в эту комнату, мисс Черри готова вас принять!
Я прошел в небольшую гостиную; изящная мебель из слоновой кости ручной работы походила на изделия колониального стиля, но вид у стульев был слишком хрупким, чтобы они были в состоянии выдержать вес мужчины. Я подошел к камину, чтобы рассмотреть висящий над ним величественный портрет Флойда Уайтона-старшего в полном расцвете сил. «Великий человек» стоял подбоченясь, заметно важничая, усы его, казалось, торчат из полотна.
— Мистер Престон?
При звуке молодого женского голоса я немедленно обернулся. Мисс Черри еще не созрела для инвалидной коляски. Ею оказалась высокая стройная девушка, каштановые волосы с рыжеватым отливом волнами спадали на плечи. На ней был одет корсаж лимонного цвета без рукавов и широкая ярко-зеленая юбка. Лицо нельзя было назвать красивым, но оно обращало на себя внимание своими безукоризненно правильными чертами. Глаза прятались за очками в темной роговой оправе, они смотрели на меня с умеренным интересом.
— Мисс Черри? — спросил я глупо.
— Да. Вы что-то говорили о деле, которое касается семьи Уайтон…
Она не закончила фразы, но по интонации, с которой было произнесено слово «семья», следовало понимать, что писать это слово надлежало с большой буквы.