– Я не Алекс, я Анна.
– Тц-тц-тц, – укоризненно пощелкал языком Бахрам. – Не надо врать. К сожалению, видеозаписи полугодовой давности не сохранились, но на жестком диске компьютера МакКормика информация осталась. Пусть даже самая общая, но нам достаточно, чтобы все понять.
– Понять что? – как же мне поступить – выдать себя за Сашу или продолжать упираться? Что лучше для меня в данной ситуации?
– Что твой ребенок был зачат в лаборатории этой гиены. И, возможно, искусственным путем, поэтому он – результат эксперимента с момента зачатия. Вполне вероятно, что МакКормик ожидает от этого ребенка каких-то сверхчеловеческих способностей, хотя, конечно, может родиться обыкновенный урод.
– Прекратите сейчас же! – Ну как это можно вынести, объясните мне?!
Почему мужики такие упертые, причем независимо от расовой принадлежности и вероисповедания? Ведь я вижу – Бахрам абсолютно убежден в придуманной им же версии, и теперь доказать обратное – дело гиблое и бесперспективное.
– Ага, занервничала! – усмехнулся самый прозорливый в мире мужчина. – Значит, я прав.
– Ну сколько можно говорить – я не Алекс Голубовски, я Анна Лощинина!
– Прекрати, женщина! – Бахрам хлопнул ладонью по столу. – Мне надоело слушать твое жалкое вранье! Учти, я передал информацию о тебе заинтересованным людям, и за тобой скоро приедут. Твой ребенок родится в нашем научном центре. Да, – гордо улыбнулся упрямый осел, – у нас есть свои исследовательские центры, где идет работа над оружием возмездия. И твой ребенок может им стать.
– Ребенок? Оружием возмездия?! Да вы совсем спятили! – щеки мои пылали, в голове гудело.
Господи, это ведь мне снится, да? Я даже щипать себя не буду, я и так знаю, что это сон, бред.
– Ничего подобного, женщина, мы очень хорошо соображаем. – Бахрам поднялся и направился к выходу. У самой двери он остановился: – Человек может стать смертельным оружием, и не только в кино. Отдыхай, набирайся сил, тебе предстоит дальняя дорога.
Дверь захлопнулась. И тут же ей в спину врезалась тарелка, затем еще одна.
Я переколотила всю посуду, но легче мне не стало. Безысходность ситуации предусмотрительно залезла в душе поглубже, откуда я не могла ее достать, и ехидно крутила фиги.
Ой, не напрягайся так, дорогуша, все равно я до тебя доберусь!
Но безысходность во мне сидела прочно. Монументально так, безнадежно и основательно.