— Сейчас, — сводит брови Хабанера.
— Ну, тогда пошли.
4
— Хорошо тут у вас, — Пальяныч зачищает контакты. — Вышку в окно видно.
— Ага, и мост, — брякает один из Хабанериных подчиненных, которого зовут Васька Баклан.
— Мда, — повторяет Пальяныч, — точно, вышку и мост. А вы знаете, в чем фишка с вышкой и мостом?
— В чем? — неожиданно спрашивает Дашка переводчица.
— А в том, — отвечает Пальяныч, ловко просовывая провода в дырки, — что мост — не мост, а гора с дырой. Понимаешь теперь?
— Теперь понимаю, — Дашка краснеет.
(Прыскают и переглядываются).
— Ни хрена вы не понимаете, — возражает Пальяныч, продолжая работать руками. — Гора с дырой — это рамка. А два берега — это будущее и прошлое. А теперь загадка: на каком берегу вышка, на том или на этом?
— Стоп, а где мы? — интересуется Васька Баклан.
— Вообще-то мы плывем по реке, но нам кажется, что мы едем через мост.
Дашка переводчица взвизгивает от удовольствия. Хабанера с трудом давит в себе желание замочить ее немедленно.
— Ну вот, Хабанера, можешь подключаться. Долго ли умеючи.
— А что это такое, вообще? — спрашивает кто-то.
— А это, — объясняет Пальяныч, — наша Хабанера будет теперь питаться энергией от розетки.
— А-а, — веселятся подчиненные. — А на сколько вольт?.. А трансформатор?..
Хабанера протягивает руку назад и хватается за провод.
Крр-ч-пффм!! Др-бннь-клац! — раскаленная электрическим током спица втыкается в затылок, в глазах муравьи, боржом стремительно разливается по телу, сводит, трясет, не вдохнуть. И вдруг — внутри становится тепло, в глазах расцветают желтые махровые цветы, и возбуждение внезапно перерастает в невыносимую сладость. Пальяныч давно ушел, а Хабанера всё сидит на своем вертячем стуле, откинув голову, зажав в кулак пучок оголенных проводов. По ее телу пробегают легкие сияющие волны, искры брызгами расплескиваются у ног.
5
На следующий день они обедают вместе. Пальяныч лезет вон из кожи. Два куска мягкого лаваша, два пучка укропа, два шмата прозрачной, как стеклышко, ветчины, и два бокала вина. Они сидят в полутемном грузинском кафе. Хозяин, не только грузин, но и негр, зажег между ними свечку. Глаза у Пальяныча зеленые и бесцеремонные; на стуле он сидит, развалясь, а голос у него смешной: то сваливается в хриплый бас, то неожиданно взвизгивает, как дверь. Мало-помалу эти резкие модуляции начинают нравиться Хабанере.
— Ладно, про наркотики я понял… табак куришь, вино, вижу, пьешь. А еще, душа моя, какие у тебя есть вредные привычки? Валяй, рассказывай!
— Никаких.
— Это комплексы, amigo. — Тебя это напрягает?