Ровно в восемь тридцать утра музыкальный автомат в спальне Кена, аутентичный Вурлитцер 1989 года, имитация Вурлитцера 1946-го года, модель 1015, просыпается первым, включает оранжевую подсветку и механизм для создания пузырьков в стеклянных трубках по периметру округлого корпуса. Механическая рука выбирает из сотни компакт-дисков нужный и кладёт на серую тарелку проигрывателя. Это "Mission Impossible — Main Theme", которую Кен вчера выбрал на роль будильника.
Ударная волна басов выбрасывает его из сна; он сгибается пополам, словно получив удар в живот, и просыпается уже сидящим на постели. После вчерашней вечеринки с друзьями Барби у него немного побаливает затылок, во рту привкус полистирола — это от эклеров Мэгги. Мэгги — их с Барби хозяйка, девятилетняя девочка с лицом ангелочка; в прошлом году ей подарили Барби на день рождения, и Кена — через два месяца, на рождество. В реальности Кена и Барби всё случается по воле Мэгги — ну, или почти всё. У Мэгги есть старший брат, Рон, и когда они с Мэгги ссорятся, куклам иногда крепко достается. Пару месяцев назад Мэгги пролила стакан сока на книжку комиксов Рона, и на следующий день Рон заживо похоронил Барби в саду, в коробке из-под обуви. Её, конечно, тут же откопали, но с тех пор ей приходится раз в неделю посещать психоаналитика. Кен тоже как-то раз попал под горячую руку; он не слишком восприимчив к боли, но с тех пор его левая рука сгибается в локтевом суставе чуть хуже, чем раньше.
В ванной комнате Кен водит электробритвой по идеально гладкой щеке, разглядывая в пластиковом зеркале своё пластиковое лицо. Во сне оно было живым и подвижным, а здесь он даже не может перевести взгляд, не поворачивая головы. Застывшая стерильная полуулыбка, жесткий пластик — поливинилхлорид? полиэтилен? — он не разбирается в анатомии. Иногда, во время очередного бесконечного выяснения отношений с Барби, ему кажется, что стоит ему сейчас просто по-человечески улыбнуться, и всё станет ясно, и не надо будет уже ничего объяснять — но что бы он ни чувствовал, его лицо всегда сохраняет это отстраненно-вежливое выражение.
Кошки скребут у него на душе, когда он думает о вчерашней глупой размолвке с Барби; ему хочется войти к ней в спальню, пожелать приятного дня, коснуться губами её щеки, но Мэгги снова берёт его двумя пальцами за плечи и ведёт вниз по лестнице, на кухню, где он съест пару тостов и выпьет стакан молока, и потом — на улицу, к машине. Сегодня понедельник, Мэгги надо идти в школу, и, следовательно, Кену — на работу. Офис Кена находится на столе у Мэгги, маленький по-своему уютный кубик, собранный из конструктора Лего, на двери офиса табличка: "КЕН. МЕНЕДЖЕР". Кресло, стол, телефон, компьютер, стопка бумаг; Кен точно не знает, что значит «МЕНЕДЖЕР» и в чём состоит его работа; раньше он пытался заниматься здесь чем-то осмысленным, но в последнее время склоняется к мысли, что работа менеджера, возможно, не предполагает никаких видимых результатов. По крайней мере, с тех пор, как он перестал что-либо делать, ему не стало сложнее выплачивать взносы за дом или спонсировать истерические набеги Барби на магазины. Кен был бы рад вообще не ходить на работу, но он знает, что Мэгги этого не допустит: порядок есть порядок.