Я говорю, что больше не могу, у меня сейчас внутри все порвется, я ногу ободрал. Катя меня не слушает.
Она знает, куда идти напоследок. Это вообще невозможно. На самой высокой горе Трехгорки, за музыкальной школой, за забором с колючей проволокой есть обсерватория. Ее еще при царе построили. Там сейчас гидрометцентр. Охраняют. Милитон с собакой. Обсерватория круглая, желтая, с куполом, как церковь — только вместо креста на шпиле — колючее яблоко, звезда.
Я только крышу через забор за ветками конского каштана и видел. Туда вообще не пройдешь. Катя знает как. Мы лезем под забором. В крапиву. У обсерватории старая, проморенная дверь, порушенные ступеньки. За ней — новые корпуса. Никого нет. На обед ушли? Собака обедает. Милитон обедает. Катя впечатывает в дверь последнюю восьмерку — так что мелок крошится в пыль.
Все.
Мы пьем квас около кинотеатра, точнее пьет она, а я пить не могу. Я весь скрючился, размазываю ссадину на голени. Она уже не болит, только изредка дергает, как током, интересная — корка черная, а в трещинах — брусничинки крови. Я больше не могу жить быстрее всех, у меня дыхалки нет. А Катя может. Она все еще подпрыгивает, булькает в горлышке квасом, газированная, красная, довольная, в ладони у нее теплые копейки, она сама теплая, раскосая, у нее на футболке играет брошка — китайский глаз.
Люди идут с работы. Сегодня никто не умер. И завтра никто. И послепослепослезавтра. Никто не умрет. Запечатано. Бесконечность.
Мы прекратили смерть.
Через неделю того, из первого подъезда отправят в деревню. Некому будет ее опять сделать.
А когда он вернется?
Мохнаток уже не будет, они сойдут, как ягоды, станут бабочками, потом мы пойдем в школу, выпадет снег, будет Новый год, ОРЗ, мы заведем кошку, будет четвертая четверть, потом лето, заведутся новые мохнатки, только я знаю, что я не буду смеяться, не буду собирать папиросные коробки и путать слова. А если он опять зажжет костер, то я… его… сразу…
— Никто не знает, что мы живем быстрее всех на один день, — говорит Катя.
И звонко прищелкивает от удовольствия языком.
Анна Болотова
Тихий мальчик
Ехала с тихим мальчиком. Водянистая мама с тремя подбородками, редкими волосами и волнующимися ягодицами, под очками не движутся серые глаза, обручальное кольцо на левой, булка городская и сосиски. Мальчик русый, ранец, ресницы, чуть печален, аккуратные ботинки, эмблема школы. После уроков.
Мама (с отдышкой): Галина Анатольевна очень хвалит тебя. Говорит, стал работать на уроках.
Мальчик (рассеяно смотрит в окно): Работать?
Мама: Руку тянуть… Особенно ей понравилось, как ты прочел стихотворение Пушкина про няню.