Сон не приходит. По давней привычке призываю себя поразмышлять о чем-нибудь отвлеченном, но соседство столь очаровательной девушки оставляет этот призыв повисшим в воздухе. Думаю о конкретном. О той, которая в десятке метров отсюда, по-видимому, тоже не спит и размышляет.
Где-то далеко в стороне пролетает самолет. Волна, рожденная в десятке миль, на последнем дыхании доползает до финиша и теребит берег. В соседних зарослях хрустит ветка. Случайные ночные звуки, столь выразительно оттеняющие тишину. Впрочем, не все. Хруст повторяется, заставляя меня придать собственным мыслям иное направление. Суть их проста.
Некто движется через заросли в нашем направлении. Судя по тому, что дикий зверь в здешних местах не водится, этот самый «некто» имеет человеческий облик. Если же вспомнить сегодняшнее назойливое поведение серой «Волги» и учесть, что место и время не очень подходят для дружеского визита, то остается заключить, что намерения визитера столь же мрачны, как ночь.
На случай, если мои предположения оправдаются, принимаю необходимые меры предосторожности. Дотягиваюсь до ружья, которое предусмотрительно положено на сиденье на расстоянии вытянутой руки, кладу его рядом с собой. Нащупываю фонарик и жду.
Долго ждать не приходится. Снова хрустит ветка, вслед за хрустом явственно слышны шаги. Потом шаги замирают. Человек пробирается не наугад, он боится быть обнаруженным, и у него определенная цель. Самое время продемонстрировать, что мы бодрствуем и готовы к встрече.
Открываю дверку кабины и вываливаюсь на песок. Резко вскакиваю, бросаюсь в сторону, к дереву, которое я приметил еще вечером. Включаю фонарик. Луч света простреливает заросли навылет и производит то действие, на которое я рассчитывал Ночной гость убегает, даже не пытаясь скрыть своего присутствия. Это все, что я хотел выяснить. Преследовать его нет смысла, да к тому же и небезопасно.
Возвращаюсь к машине и с полным небрежением к моим таинственным преследователям закуриваю. Сей вызывающий жест в достаточной степени аргументирован, ибо попытка повторного сближения вряд ли последует сию минуту. В то же время я надеюсь, что этот бесхитростный, тысячекратно испытанный прием придаст мне бодрости, ибо, честно говоря, мне не по себе. Я издерган, раздосадован. Напряжение сегодняшнего дня не прошло с приходом ночи. Конечно, глупо располагаться на ночлег в таком безлюдном месте, но тут уж, как говорится, все мы умны задним числом.
Сейчас я лягу, буду пытаться уснуть, но не усну. Буду вскакивать на каждый шорох и гоняться с ружьем за призраками, и, если Ольге вздумается выглянуть из палатки, она, пожалуй, решит, что я спятил. Отлично проводите отпуск, товарищ Никитин, говорю я себе. Эдак и в психиатричку угодить недолго.