Необходимое послесловие. Врачи перейдут в соседнее помещение — конференц-зал с высокими, широченными окнами с уже полностью выбитыми стеклами. Со двора сквозь стрельбу услышат русский мат и вздохнут с некоторым облегчением: значит, не душманы. Станут между окон, чтобы не задело случайной пулей.
Но только опасность подстерегала с другой стороны. Распахнется от удара ногой дверь, и в темноте запульсирует автоматная очередь. Кто стрелял, зачем — поди разберись в темноте. Но рухнет со стоном на пол полковник Кузнеченков, и пока Алексеев, уже не обращая внимания на стрельбу, донесет его большое, тяжелое тело до лестницы, врач будет уже мертв.
— Мертвых не берем, потом, — отмахнутся от него у входа во Дворец, где грузили на БТР раненых. До него не сразу дойдет, что сказал это на чисто русском языке солдат в афганской форме.
— Он еще жив, просто ранен, — соврет Алексеев.
Полковника погрузят на бронетранспортер, и Анатолий Владимирович довезет его тело до посольской больницы. Сам станет к операционному столу, на котором один за другим замелькают раненые: советские, афганские, гражданские, военные. Мелькнет усталое лицо начмеда-десантника, и оба грустно улыбнутся — вот и рассудила жизнь.
А первые погибшие при штурме Дворца, первые «ноль двадцать первые» в афганской войне — полковник Кузнеченков, спасавший Амина, и полковник Бояринов, возглавлявший штурм Дворца, будут лежать в морге. Рядом. Бояринов за выполнение своей задачи получит посмертно звание Героя Советского Союза, Кузнеченкова тоже отметят Орденом Красной Звезды — за выполнение своего служебного долга.
Афганистан начинался вот с таких парадоксов.
Сын Виктора Петровича Кузнеченкова закончит Ленинградскую военно-медицинскую академию имени Кирова и станет военным врачом. На кафедре военно-полевой хирургии его учил оказывать хирургическую помощь, работать на черепе, животе, конечностях профессор, доктор медицинских наук полковник Алексеев, который за Афганистан «заслужит» только грамоту с тремя ошибками. Правда, на международном симпозиуме «Медицина катастроф», проходившем в Италии, папа римский за самоотверженность при спасении людей в экстремальных условиях вручит ему символический «Пропуск в рай»…
27 декабря 1979 года. 16 часов 30 минут. Кабул.
Колесов, Халбаев и Швец лежали на плащ-палатке и вбинокли осматривали Дворец и подступы к нему. Время «Ч» Магометов назначил на 22 часа, и сейчас, пока было еще светло, уточнялись последние детали прорыва к зданию, проводили последнюю перегруппировку сил, выводя группы на свои направления. За время, когда батальон находился здесь, афганцев постепенно приучали к тому, что шурави много ездят и стреляют, особенно ночью — такова методика проведения занятий. В палатках же срочно сколачивались лестницы: террасы на подступах к зданию оказались заминированными и лестницы могли стать своеобразными мостами через опасные участки. Сегодня утром «зенитовцы» тайно привезли с аэродрома целую машину бронежилетов, но, выяснив, что на всех их не хватит, Колесов предложил отдать их штурмовым группам и солдатам. Так что офицеры из «мусульманского» батальона оказались заметно худее своих подчиненных, когда те надели «броники» под бушлаты.