Вся эта деятельность не включала проводы постояльцев и прием новых, что тоже требовало ее внимания.
Порция потерла поясницу на пути в кухню, куда она следовала по коридорам для прислуги. За последние несколько часов было сделано очень много, неохотно признала Порция, кроме одной вещи, которую она надеялась совершить.
Будь проклят этот мистер Фредерик Смит.
Она не хотела, чтобы ее преследовали мысли об этих мучительно прекрасных чертах.
Или воспоминания об умных и чутких пальцах, скользящих по ее коже. Или о вкусе этих безупречно очерченных губ.
Она не хотела прислушиваться к шепоту, звучавшему в сознании и побуждавшему ее забыть клятвенные заверения, что она никогда больше не поверит ни одному мужчине.
И, разумеется, она не желала повторения бесстыдных грез об ароматных весенних ночах, когда можно было бы лежать в этих теплых и сильных объятиях.
Входя в кухню, где кипела работа, Порция бормотала себе под нос. Скоро, скоро мистер Смит отправится восвояси, и она без труда сможет выбросить его из головы. А до этого момента ей придется стискивать зубы и надеяться, что никто не заметил ее нелепого отступления от собственных правил.
Пройдя по недавно вымытому, выложенному каменными плитками полу кухни, Порция остановилась возле кухарки.
– Миссис Корнелл, вы видели Толли?
Занятая лущением гороха, кухарка мотнула головой в сторону черного хода.
– Да, он во дворе помогает этому лондонскому джентльмену.
Порция нахмурилась. Лондонскому джентльмену? Этим джентльменом мог быть только Фредерик. Но какого рожна он хочет от юного Толли?
– Благодарю вас, – пробормотала она и поспешила на задний двор.
Все еще продолжая хмуриться, Порция заметила, что Толли нигде не видно, и остановилась приласкать Пэка, выплясывавшего вокруг нее, а потом двинулась в сторону конюшни.
Она обогнула здание гостиницы и остановилась при виде всего мужского штата гостиницы, старательно копавшего канавы по краям двора.
Подобрав юбки, чтобы на шерстяном платье не осталось пятен грязи, она направилась туда, где Куин заполнял одну из вырытых канав смесью щебня и песка.
– Куин!
Старик выпрямился и посмотрел на нее: в глазах его плясали смешинки.
– Да?
– Что это вы все делаете?
– Лучше вам спросить своего гостя. – Он кивнул в сторону конюшни и Фредерика, чертившего мотыгой какие-то линии в грязи. – Это он решил, что вашему двору требуется дренаж.
Сердце Порции сделало скачок, она смотрела на стройного молодого человека с волосами цвета меда. Он разделся, оставив только облегающие бриджи и тонкую льняную рубашку. Но этого было недостаточно, чтобы скрыть гладкие мускулы, рябью переливавшиеся под тканью, и грацию хищника, и блеск бледно-золотой кожи, видной сквозь расстегнутую рубашку.