Епископ Фрежюсский понимал, что ему не найти никого, кто служил бы ему лучше, чем Морепа и Сент-Флорентин, поэтому он оставил их на их высоких постах.
Были у Флери и враги, которые проводили некие параллели, цинично сравнивая его с двумя другими великими кардиналами Франции: Ришелье и Мазарини. Они вспоминали о великолепии, окружавшем этих кардиналов прошлого. Как же жил Флери? Флери входил в свой кабинет, где собирались все те, кто хотел получить расположение самого влиятельного человека Франции. Он сам снимал одежду, затем складывал ее так, будто его простое платье заслуживало самого тщательного хранения, надевал старую длинную сорочку и медленно расчесывал свои редкие седые волосы, все это время беседуя с посетителями.
Флери устраивал званые обеды, как того требовало его положение, но к столу всегда подавали одни и те же блюда. Когда ему намекнули на это обстоятельство, Флери ответил: «Серебро и золото не падают с деревьев, как листья по осени».
Он изо всех сил старался восстановить прежние доброжелательные отношения между Францией и Испанией, которые, естественно, испортились после того, как инфанту столь оскорбительным образом отослали на родину, а ее место заняла Мария Лещинская. Флери успел мгновенно довести до сведения испанцев, что он в этом позорном мероприятии участия не принимал.
Людовик наблюдал действия человека, который пусть и не носил титул премьер-министра Франции, но все же исполнял его обязанности, и радовался, что управление делами в надежных руках. Король мог с чистой совестью посвящать все свободное время, которого у него благодаря Флери было много, охоте и азартным играм.
Простой народ под жарким августовским солнцем ждал снаружи известий из королевской спальни. Мысль о том, что скоро он станет отцом, заставляла Людовика ликовать, но новизна ощущений вызывала смятение.
Он забыл свою досаду на королеву. Бедная Мария, ее сбила с пути интриганка де Пре. Ему не стоит винить жену: ведь она приехала ко двору наивной, ничего не подозревающей о существовании таких женщин. Дорогая Мария! Скоро она даст ему и Франции наследника.
Мария лежала на кровати, и, хотя ее мучили родовые боли, она была безумно счастлива. Вот-вот она докажет, что способна исполнить свой долг перед королем и Францией. Людовик стал относиться к ней по-другому. Он с большим удовольствием говорил о ребенке, который вот-вот должен появиться.
Король называл ребенка «он».
«Пусть мой ребенок будет дофином», – молила Мария.
Она знала, что ее отец, и мать, и все, кто любит ее, сейчас думают о ней. Мария верила, что если она родит дофина, то к ней вернется та радость, которую она испытала, приехав во Францию.